От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

В углу кафе жалась небольшая стайка сельских женщин, они нянчили многочисленных отпрысков. Несколько солдат-пехотинцев разместились за столиком, убрав с прохода вещевые мешки. Они достали из карманов какие-то пакеты и теперь сосредоточенно поедали нехитрый ужин, запивая его горячим кофе. Крошечные чашечки выглядели до смешного нелепыми в их огромных, огрубелых руках.

Звук колокола оповестил пассажиров о скором отправлении поезда, и мы поспешили вернуться в купе. За окном совсем уже стемнело. Наш поезд медленно полз по бесконечной равнине, далекие холмы терялись в ночной тьме. Дорожные разговоры как-то незаметно стихли, все стали готовиться ко сну. Хассан улегся очень компактно — словно задремал в кавалерийском биваке с саблей под боком. Маленький продавец автомобилей тоже заснул и неожиданно будто превратился в толстого восьмилетнего мальчика. Его рот приоткрылся, на смуглом лице застыло довольно глупое выражение. Трудно было представить, что этот человек еще недавно говорил о бизнесе, планировал какие-то сделки. Впрочем, я тут же одернул себя: не слишком-то красиво подсматривать за спящими людьми. Посему я поспешил отвести любопытный взор от своих товарищей и, соорудив себе подушку (чудовищно неудобную) из собственной куртки, улегся спать.

Открыв поутру глаза, я не сразу сообразил, что же изменилось. Холодный свет заливал купе, проникая через запотевшие, заляпанные грязью окна. Обратив внимание на опустевшую койку напротив, я понял, что наш попутчик сошел ночью. В этот миг проснулся Хассан: он вырвался из пучин сна, как опытный пловец выныривает из морской глубины. Уже в следующее мгновение он обрел ясность мышления и заговорил:

— Ага, наш друг покинул нас в Алашере. Он просил передать вам наилучшие пожелания…

В Алашере! Я подумал: каким же надо быть оптимистом, чтобы рассчитывать развернуть автомобильный бизнес в этом захудалом городишке.

Я по привычке выглянул в окно. Оказалось, что мы едем по прибрежной равнине. Здесь было ощутимо теплее, буро-коричневые тона сменились зелеными. Вокруг нас на многие мили тянулись колосящиеся посевы и фруктовые сады, солнце щедро заливало своими лучами плодородную долину. Окружающий пейзаж радовал глаз, вскоре на горизонте показалось море и на его берегу — город Измир.

3

Для меня картина Измира складывалась из нескольких составляющих. Прежде всего, это впечатление от посещения пароходства. Затем бесконечные поездки по городу на конных экипажах — запряженных парой лошадей арбах, которые бодро грохотали по булыжным мостовым Измира. Естественно, как и повсюду в Малой Азии, кофе: мне кажется, я пил его беспрестанно — чашку за чашкой. Ну и напоследок хочется выразить благодарность тому незнакомому фотографу, который щелкнул меня на измирской набережной и уже через полчаса принес готовые фотографии (они, кстати, очень пригодились для полицейского отчета, который в обязательном порядке составляется на всех отъезжающих).

Измир может похвастать совершенно великолепным месторасположением: он лежит у подножия горы Паг в окружении многочисленных холмов, которые спускаются к побережью. Эгейское море образует гавань, где на рейде стоят корабли с Родоса, Пирея, Салоник и прочих древних городов.

Однако что касается коммерческого благополучия Измира, о котором я столько читал и которое подспудно ожидал увидеть, здесь меня ожидало горькое разочарование. От былого величия не осталось и следа. По решению союзников после Первой мировой войны город перешел к Греции на правах колонии. Такое положение вещей сохранялось до 1922 года, когда турки захватили Измир, что вылилось в жуткую массовую резню. В ту ночь город был сожжен дотла на глазах у союзного флота. Я разговаривал с людьми, которые стали свидетелями тех трагических событий. У них до сих пор перед глазами стоит ужасная картина: вся береговая линия превратилась в сплошное пожарище, и на фоне бушующего пламени мечутся тысячи фигур — они сражались, сопротивлялись и умирали. Кому-то повезло: они сумели попасть на одну из перегруженных шлюпок, которые бежали под защиту военных кораблей. Но тысячи людей — греков, армян, евреев — погибли в ту ночь.

Измир так до сих пор и не оправился от той трагедии. Его, конечно, отстроили заново, но это уже другой город. Он не только утратил былое богатство, но и лишился своей деловой аристократии. Те, кому удалось пережить резню двадцать второго года, навсегда покинули город. Некогда могущественные европейские компании сегодня переживают не лучшие времена: они лишились всех привилегий, постоянно терпят притеснения со стороны государства и в условиях повальной паранойи и шпиономании отчаянно пытаются спасти хотя бы остатки своего финансового благополучия.

В одной из кофеен мне поведали историю, связанную с бриджем — любимейшей игрой европейской знати. По словам рассказчика, бридж зародился в Измире на базе карточной игры под названием «хедив». Якобы в конце девятнадцатого века прародитель современного бриджа просочился в лондонские клубы, но уже под другим именем — «русский вист» или «бирич».