От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Увы, предприятие Нерона постигла та же неудача, что и прежние проекты. В оправдание выдвигалась довольно спорная теория, согласно которой уровень воды в Коринфском заливе превышал таковой в заливе Эгинском. Если прорыть канал, через него хлынут воды Коринфского залива и затопят остров Эгина. Таким образом, идее Коринфского канала не суждено было реализоваться в римские времена. Вместо него соорудили диолк — волок, сухопутную мощеную дорогу, по которой корабли перекатывали на специальных бревнах. В 1881 году за дело взялась французская компания: она продолжила строительство, начатое Нероном.

Пока я стоял на мосту, по каналу медленно прошло тяжело груженное судно. Условия судоходства здесь действительно сложные. Поскольку глубина канала составляет всего двадцать шесть футов, даже маленькие лодочки должны соблюдать крайнюю осторожность. Встречные приливы с обеих сторон, ветры и капризные течения — все это создает проблемы шкиперам, которые не смеют покинуть мостик, пока не минуют коварный канал. Что касается крупных кораблей, то они и вовсе с трудом протискиваются через узкое пространство. Мне говорили, что команды вынуждены обвешивать борта специальными деревянными щитами — чтобы не повредить окраску и не разрушить стены канала.

Современный Коринф — небольшой городок на берегу Коринфского залива. Данная местность считается категорически неблагополучной в сейсмическом отношении. Создается впечатление, будто все девять тысяч коринфян живут в постоянном ожидании очередного землетрясения. Они отдают себе отчет, насколько это рискованно, но тем не менее не находят в себе сил покинуть райский уголок. Коринфяне привыкли к этому бирюзовому морю и чудесным голубоватым холмам и не видят причины менять свои привычки. Мне, чуждому здравомыслящему человеку, трудно понять тот непрошибаемый фатализм, который заставляет людей жить на склонах вулкана, да еще в сейсмоопасной зоне. Я отдаю себе отчет, насколько это опасно. Однако, как ни странно, коринфяне не выглядят ни напуганными, ни подавленными. Напротив, они производят впечатление веселого и жизнерадостного народа, испытывающего своеобразную гордость за свой город, который в любую минуту может погибнуть.

Коринф напоминает мне провинциальный американский городок Среднего Запада — один из тех, что любили показывать в эпоху немого кинематографа. Вернее, даже не сам городок, а недостроенные декорации. В нем имеются широкие, поражающие размахом улицы, но… беда в том, что они никуда не ведут. Более того, в этих улицах обнаруживаются зловещие разрывы — словно бы пара-тройка домов стала жертвой микро-землетрясения: вдруг, за единую ночь, эти дома исчезли с карты города. Дома в Коринфе строят из особого мягкого кирпича бурого цвета. Они хорошо поглощают ударную волну и в случае обрушения влекут за собой куда меньше человеческих жертв, чем полновесные каменные кубики.

В качестве награды за свою безрассудную смелость жители Коринфа имеют возможность ежедневно любоваться потрясающим пейзажем — зеленая поверхность залива в окружении могучих голубых гор.

Окрестности Коринфа — во всяком случае, все более или менее плоские участки почвы — заняты виноградниками и зарослями коринки. В процессе созревания они демонстрируют богатую цветовую гамму — от обожженного солнцем коричневого до темно-лилового оттенка достигшего зрелости винограда.

Я с детства любил набрать полную пригоршню ягод, и мои соседи — добрые великодушные люди, которые на все лето переселялись жить поближе к своим виноградникам, — щедро делились со мной урожаем. Я обнаружил, что нет ничего на свете вкуснее, чем коринфский виноград, когда он прожарится пару деньков на солнце. Двух дней вполне достаточно для того, чтобы ягоды успели прогреться и налиться соком, но летний зной не успевает превратить их в сморщенные пустые оболочки. Между прочим, слово «currunt» (виноград-коринка) является искаженным названием города «Коринф», в древнем произношении «Кораунц».