От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Я выяснил, что после освобождения из тюрьмы он принимал активное участие в военных действиях, приведших в конце концов к установлению республики и диктатуры. Он буквально боготворил Кемаля Ататюрка. По мнению Хассана, все, что делал Гази, было абсолютно правильно. А все, что он еще предполагал сделать, не вызывало сомнений.

— Под предводительством нашего Вождя турки получили шанс стать великой нацией в современном смысле этого слова, — растолковывал мне Хассан. — Турция слишком долго была «больным человеком Европы». Теперь мы наконец выздоровели. Все старое, плохое, что связывает нас с прошлым, искореняется, и мы с надеждой смотрим в будущее.

Мимо шествовал караван верблюдов, во главе которого ехал крупный мужчина на маленьком ослике.

— Турки, — произнес Хассан с внезапной страстью в голосе, — не азиаты, они европейцы.

Я подумал, что он сам — в своем элегантном твидовом костюме, в легкой фетровой шляпе, надвинутой на глаза, служит наглядным подтверждением этой теории. Этого человека вполне можно было принять за француза или англичанина.

Руины Солы вызывали у меня исключительный интерес, ибо я наверняка знал, что святой Павел побывал здесь во время своих миссионерских странствий. Архитектурой и планировкой этот город напоминал Антиохию, Дамаск, Джераш, Пальмиру и прочие греко-римские города Сирии и Малой Азии. Через всю Солу протянулась длинная обрамленная колоннами улица — «улица, называемая Прямой».

В древние времена всякий путешественник, прибывавший в великолепный порт Солы, должен был подняться по широкой лестнице, которая приводила на улицу с колоннами. Двадцать три из них до сих пор стоят, выстроившись в безупречно прямую линию. Остальные лежат рядом, укрытые густым покровом из травы и мелкого кустарника. Под буйной растительностью прячутся останки общественных бань, домов, стен и амфитеатра.

Сидя на развалинах Солы и слушая болтовню моего попутчика, я размышлял о счастливой судьбе этого исчезнувшего города, чье имя вписано в историю не кровью, но… филологией. Древняя Сола даровала нам слово «солецизм», и это все, чем она знаменита.

Дело в том, что этот греческий город был в свое время разрушен армянами. Помпей Великий восстановил его и заселил плененными киликийскими пиратами, которые разговаривали на столь чудовищном греческом, что вскоре прославили свой город. Когда кто-то совершал грубейшую ошибку в произношении или грамматике, греки снисходительно вздыхали: что взять с бедняги — он, должно быть, из Солы. Греческий термин soloikismos

со временем породил сходные понятия в наших языках: «solecism» в английском и «solecisme» во французском.

Забавная вещь этимология. Вот слово, которое все мы время от времени используем. И оказывается, что оно имеет непосредственное отношение к этим двадцати трем колоннам, неистребимо торчащим из древнего скелета мертвого города.

— Турция для турок, — донеся до меня голос Хассана.

— Прошу прощения?

— Я говорю, что наконец-то настали времена, когда турки сами правят своей страной. Армяне, греки и прочие иностранцы, которые в прошлом контролировали нас, ушли. И сегодня Турция для турок!

— Когда Ллойд Джордж… — начал я.

— Не говорите мне о нем! — с ненавистью возопил Хассан. — Это ужасный человек! Была б его воля, он бы, не задумываясь, отдал Турцию грекам!

Однако уже через секунду он успокоился и заговорил другим, почти мягким тоном:

— Впрочем, мы должны быть ему благодарны. Этот человек заслуживает, чтобы его статуи установили во всех турецких городах. Ллойд Джордж должен стоять рядом с Ататюрком.

— Но почему? — спросил я озадаченно.

— Потому что он заставил нас сражаться за Турцию!

У меня возникло тревожное ощущение: вот сейчас, сию минуту, Хассан вытянется в струнку и начнет исполнять национальный гимн. Я понятия не имел, как звучит турецкий национальный гимн, но на всякий случай поспешил подняться и побрел через руины Солы к нашему экипажу.

2

Сначала миссионеры совершили путешествие из Пергии в Антиохию Писидийскую, затем Павел и Варнава проповедовали в Иконии, Листре и Дервии. Мне кажется, что такой выбор маршрута не случаен. По-моему, уже в тот момент Павел осознавал — и это неудивительно при его безошибочном чутье, — что для реализации его великой задачи остров Кипр малоперспективен. Если они желают распространить семена христианства по всему свету, то им следует двигаться на север от Пергии и последовательно «обрабатывать» крупные города, расположенные вдоль великого торгового пути. Таким образом, уже в самом начале своей апостольской деятельности Павел продемонстрировал трезвый склад ума и изрядную практическую сметку. Планируя свои миссионерские путешествия, он проявил себя настоящим стратегом.

Однако прежде чем они развернули наступление на север, произошел знаменитый спор между Павлом и Марком. Я бы даже рискнул употребить здесь более сильное слово — «разлад», ибо он на долгие годы пошатнул веру Павла в Марка. В то же время надо отметить, что упомянутый спор никак не повлиял на отношение Варнавы к своему молодому родственнику.