От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Что же стало камнем преткновения? О чем тогда поспорили Павел и Марк? Вполне возможно, что Марка, воспитанного в духе ортодоксального иудаизма, испугало и насторожило намерение Павла адресовать проповеди нееврейскому населению. Не исключено также, что, будучи преданным поклонником своего родственника Варнавы, Марк возмутился новыми командными нотками, которые проявились у Павла после его встречи с римским правителем Пафоса. А может, у юноши вызывала сомнения сама возможность распространения христианства по всему миру? Или его страшили встречи с разбойниками, которые — несмотря на все полицейские меры, предпринятые Помпеем и Августом, — продолжали рыскать в непроходимых Таврских горах. Или напугал полет Павловой мысли, пики и бездны его разума, не менее ужасные, чем в реальных горах.

Существовало и еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на отношения миссионеров. Вы помните, в начальных главах Деяний нередко упоминается некая «Мария, мать Марка». Так вот, двое старших мужчин забирают ее юного сына из дома и увлекают его на полный тягот и опасностей путь христианского миссионерства. Что думала об этом «Мария, мать Марка», сидя в своем иерусалимском доме? Была ли она спокойна, зная, что любимый сын бродит по опасным тропам Таврских гор или заживо гниет в малярийных болотах Малой Азии? Думаю, ответ напрашивается сам собой. Вполне возможно, что в какой-то момент Марк получил послание из дома, содержавшее упреки и призывы вернуться. А зная характер Павла, я вполне могу предсказать, какой была его реакция. Павел порой мог быть мягким, как женщина. Он мог рыдать и жаловаться, как девушка. Но, коль скоро дело касалось распространения Христова Евангелия, он становился непреклонен, как скала.

Древняя традиция утверждает, что Марк имел некий физический изъян, описываемый греческим словом κολοβοδακτυλος и касавшийся пальцев рук: то ли они у него были изуродованы, то ли недоразвиты. Ряд исследователей предполагает, что этот недостаток мог послужить препятствием для далеких и долгих путешествий. Лично мне эта гипотеза не кажется убедительной. Истории известны примеры, когда люди имели куда более тяжкие физические недостатки, и это не мешало им преодолевать жизненные тяготы. Скорее всего, прав аббат Констан Фуар, который писал: «…Этот ученик иерусалимской церкви, воспитанный в атмосфере строгого иудаизма, неминуемо должен был испытывать тревогу, оказавшись рядом с апостолом народов».

Затея Павла — привести непонятных и неудобных чужаков в лоно христианской церкви, причем, возможно, действуя вопреки воле синагог, — выглядела страшной ересью в глазах правоверного иудея Марка. Люди, как правило, долго обсуждают свои планы, прежде чем приведут их в исполнение. И кто знает, сколько раз за время пребывания на Кипре бедняге Марку доводилось сидеть и с растущим беспокойством выслушивать рассуждения Павла?

Как бы то ни было, но Марк решил покинуть своих друзей и вернуться домой. Для Павла это стало неожиданным ударом. И пройдет немало лет, прежде чем оба — повзрослевший Марк и состарившийся Павел — сумеют забыть давнюю ссору на берегах Малой Азии.

Интересно, каким же образом путешествовал Павел? Думаю, подобный вопрос неизбежно встает перед каждым, кто, подобно мне, решился пройти по его стопам. Читая Деяния, мы невольно удивляемся той легкости, с какой апостолы планировали и реализовывали свои многолетние странствия. Их путешествия осуществлялись по суше и по морю, в рамках регулярной связи, существовавшей тогда между ранними христианскими церквями. Известно, что за несколько лет, последовавших за распятием Спасителя, весть об этом событии распространилась по всему цивилизованному миру. Как это стало возможно? Отвечаю: благую весть несли по дорогам, ныне заброшенным, с нею выплывали из портов, ныне обезлюдевших. Ведь в эпоху святого Павла Малая Азия играла ту же самую роль, что и современная Европа.

Завоевание Александром Македонским Востока, которое пришлось на 334–323 годы до н. э., распахнуло двери в мир. Ведь прежде путешествовал строго ограниченный контингент людей. Кого в те времена можно было застать в дороге? Прежде всего военный люд: либо армии, направлявшиеся в Трою, либо персы, двигавшиеся на завоевание Греции. К ним надо добавить финикийских моряков, бесстрашно уходивших за Геркулесовы столпы, ну и, конечно, паломников, шедших к тому или иному оракулу.

И вдруг за какое-то десятилетие все изменилось. Армии Александра проложили новые дороги, которые связали между собой вновь возникшие города. В дельте Нила и в тени сирийских утесов выросли крупные порты. Александрийский маяк освещал путь мореходам. Повсюду — от Стримона до Ганга — звучала греческая речь. На этом языке говорили торговцы и покупатели, исследователи и мыслители. Фасос и Пангея снабжали серебром весь мир, персидское золото красной рекой текло на запад.