От Калигулы до королевы Марго

Софи искренне полюбила Оноре. Их роман отражен в многочисленных письмах, близких по духу к «Новой Элоизе» Жан-Жака Руссо. Наверное, Софи и Оноре даже немножко играли в эту прекрасную, тихую, светлую любовь. Они решили бежать и обрести счастье в самой свободной стране тогдашней Западной Европы, первой республике — Голландии. Бегство удалось. Софи ждала ребенка. Но маркиз де Моннье оказался сильным противником и официально заявил в судебные инстанции, что Оноре де Мирабо похитил его жену и украл деньги. Последнее было чистой ложью.

Во Франции состоялся заочный суд, приговоривший Мирабо к смертной казни. Беглецов настигли в Голландии и арестовали. Исполнение казни было отложено. Мирабо заточили в Венсенский замок, а Софи — в монастырь до смерти мужа. Там она была объявлена порочной женщиной и, кажется, даже обрита наголо. В итоге несчастная покончила жизнь самоубийством.

Оноре жил в Венсенском замке на скудное содержание, которое определил ему отец.

На казни сына он все-таки не настаивал. Одинокий, в истрепанной одежде, Мирабо сначала писал близким письма с жалобами. Но потом вновь решил бороться. Он создал книгу «Об указах за королевской печатью и государственных тюрьмах». Это было яркое обличительное произведение о судьбе узников. Мирабо рассказал, насколько зависим заключенный от воли начальства, какие взятки у него вымогают.

Шарль Тевенен. Штурм Бастилии 14 июля 1789 года. ок. 1793. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Он вышел на свободу в 1782 году, уже сознавая свои таланты. Последовало несколько судебных процессов. Удалось добиться отмены смертного приговора. Причем маркизу де Моннье пришлось оплатить судебные издержки. Затем Оноре вмешался в бесконечную тяжбу матери и отца. Сначала он выступил на стороне Виктора, но мать пригрозила пистолетом, даже выстрелила (произошла осечка) — и сын перешел на ее сторону.

Выступая в залах суда, Мирабо постоянно оттачивал свое ораторское искусство. Он видел, что люди верят ему и идут за ним. Встретил он и свою последнюю знаменитую любовь — Жюли-Генриетту де Нейра. Это была интеллектуальная женщина, которая разделяла интересы Оноре. Вместе с ними жил один из его побочных сыновей, Люка, который потом написал биографию отца и был предан его памяти.

В 1785 году Мирабо получил дипломатическое поручение — отправиться в Пруссию и добиться там займов для французского правительства. Конечно, это был тупиковый путь для страны — брать в долг вместо того, чтобы развивать экономику. Займа Мирабо не получил. Но собрал материал для новой книги — многотомной истории прусской монархии под управлением Фридриха Великого. Она свидетельствует о том, что ее автор выходит на простор больших государственных решений.

Время этому вполне соответствовало. Начиналась Великая французская революция. Казна была истощена полностью, долги платить нечем, как нарочно, начались неурожаи, что привело к голоду. Безвольный Людовик XVI не был способен что-либо изменить. В отчаянии он объявил о выборах в Генеральные штаты, французский парламент, не собиравшийся до этого 175 лет — с 1614 года. Мыслящие люди понимали, что это великий шанс.

Мирабо не мог баллотироваться в парламент от дворянства: его отвергли, поскольку он славился дурным поведением. И тогда он пошел на революционный шаг — решил выдвигаться от третьего сословия. Невероятная дерзость для аристократа! Он был избран. А 17 июня 1789 г. именно палата третьего сословия объявила себя Национальным собранием. И Мирабо был среди этих людей в скромной одежде, которых впускали на заседания через черный ход. 9 июля они объявили себя Учредительным собранием и взяли власть в свои руки.

Монархия готовилась их разогнать. 23 июня к депутатам пришел обер-церемонимейстер двора маркиз Де-Брезе и зачитал тихим голосом распоряжение короля: немедленно разделиться по сословиям, никому ни с кем не смешиваться и заседать раздельно. Наступила тишина, все растерялись. И тогда Мирабо произнес знаменитую фразу: «Вы, кто не имеете среди нас ни места, ни голоса, ни права говорить, идите к вашему господину и скажите ему, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя удалить иначе, как силой штыков». Маркиз Де-Брезе попятился и вышел, не повернувшись спиной к этому дерзкому Мирабо.

А 14 июля последовал штурм Бастилии. Мирабо хватило мужества сказать, что народ имел право на проявление гнева. Аристократов, оказавшихся способными сделать такой выбор, было совсем немного.