От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия

В мае принятием закона об уничтожении химоружия [930] завершилась длительная игра. Среди поправок была и такая, которая в интересах безопасности жителей требовала их отселения из зон защитных мероприятий (ЗЗМ). Поправка была отклонена, поскольку генерал С. В. Петров по-солдатски определенно указал, что отселение «потребует расходования значительных финансовых средств». В ст. 20 закона декларировано право граждан на получение информации об операциях по хранению, транспортировке и уничтожению химоружия. Разумеется, в полном объеме эта юридическая норма не выполнялась никогда. В целом, несмотря на красивые слова, закон оказался слабым — он не установил механизма взаимодействия властей и населения в экологически трудном процессе. К тому же и легитимности у него не было — проект закона не проходил обязательной государственной экологической экспертизы.

В сентябре в Чебоксарах (Чувашия) состоялась общественная конференция экологических активистов России по химоружию «Медицинские и экологические последствия производства, хранения, испытания и ликвидации химического оружия. Защита населения при уничтожении химического оружия». Гвоздем конференции стал доклад, который сделали создатели химоружия об условиях их тяжелейшей работы при выпуске и разливке по химическим боеприпасам советского V-газа, а также о медицинских и экологических последствиях. Конференция предложила властям страны программу мер по преодолению экологических и медицинских последствий долгой подготовки Советского Союза к химической войне [859]. Эти предложения прошли мимо сознания органов власти России — они просто не расслышали того, о чем шла речь на конференции.

В 1997 г. вошел в силу новый Уголовный кодекс РФ. Нашлись, однако, силы, которые позаботилась о том, чтобы норма уголовной ответственности за разработку и накопление оружия массового уничтожения в нем отсутствовала. Таким образом, кодекс не соответствовал Конвенции о запрещении химоружия [57]. Армия и здесь оставила для себя щелочку для возможности разработки нового химоружия, а также для упрятывания его в свои тайные захоронки [892].

Обнаружила армия и иные следы. В октябре 1997 г. Счетная палата РФ информировала Государственную Думу о результатах проверки использования бюджетных средств в 1994–1996 гг., выделенных на исполнение обязательств страны по уничтожению химоружия. Как оказалось, армия потратила 5,8 млрд руб. на строительство объектов, не предусмотренных программой уничтожения химоружия [926]. В том же письме председатель Счетной палаты констатировал: «До настоящего времени министерством обороны Российской Федерации не завершен комплекс НИОКР по разработке технологии уничтожения химического оружия». Между тем с времен Чапаевского протеста прошло уже восемь лет.

Среди практических дел укажем на экспертизу технико-экономического обоснования (ТЭО) будущего объекта в пос. Горный (Саратовская обл.). Выяснилось, что раздел ОВОС (оценки воздействия на окружающую среду) не содержал прогноза экологического риска, а также определения степени влияния склада ОВ на здоровье населения и на объекты окружающей природной среды. Не было оценено влияние опасных выбросов от источников на приземные слои воздуха прилегающей территории. Не были представлены продукты разложения и метаболизма иприта и люизита в окружающей среде, данные об их токсичности и методах определения в различных средах. Не был дан расчет потенциального риска для населения и персонала объектов с точки зрения экономики, предусматривающей обязательное страхование людей и имущества [931].

1998 г.

 был по-прежнему богат подковерной мышиной возней, хотя до полного уничтожения запасов химоружия России оставалось лишь девять лет, а практические работы по реализации обязательств так и не начались.

21 марта, перед освобождением от обязанностей премьер-министра, В. С. Черномырдин утвердил план мероприятий [933] по реализации двух законов России, принятых годом раньше [58, 930]. Важным заданием того плана была подготовка к июню 1998 г. «проекта указа президента Российской Федерации о распределении обязанностей между федеральными органами исполнительной власти при реализации конвенции…». Поскольку исполнить его должны были девять министерств и ведомств, этого занятия им хватило надолго. В июне срок пришлось продлить до сентября. Появился на свет сам документ лишь в ноябре, но не 1998-го, а 2000 г. И произошло это не только после смены обширнейшей плеяды премьер-министров, но и при новом президенте страны.