От Кибирова до Пушкина

Собственная эволюция Н. В. Досекина приводит его к постепенному отходу от Товарищества художественных передвижных выставок. В 1894 году он выступает против натурализма и одновременно против декадентства в искусстве (в статье «О рассказе…» он делает выпад против Золя, Метерлинка, Верлена). Восемь лет спустя иронизирует, как мы видели, над «декадентскими» стихами Волошина. В то же время в начале 1900-х годов Досекин участвует в выставках «Мира искусства» (но и во многих других в России и в Европе). По-видимому, через Волошина завязывается его сотрудничество с «Аполлоном»: в 1912 году С. Маковский пишет в Коктебель Волошину и просит его напомнить Досекину об обещанной им статье (Купченко 2002, с. 297). Но, насколько мы знаем, статья написана не была. Известна только еще одна публикация Досекина, точнее, изложение дискуссии вокруг его доклада на Первом съезде русских художников и любителей художеств[934]. Споры вызвал досекинский доклад о тоне в живописи.

Итак, Н. В. Досекин продолжает быть активным участником художественного процесса. В числе событий с его участием — Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде 1896 года, Парижский салон 1906-го, Всемирная выставка в Риме в 1911 году (этот перечень не полон). В это время, как уже говорилось выше, Досекин живет то в Москве, то в Париже. О его собственной эволюции написал в 1911 году тот же Волошин:

Совсем особое место среди московских художников принадлежит Н. В. Досекину. Его произведения были выставлены в этом году в «Союзе» (Союз русских художников. — Е. О.).

По своему поколению он принадлежит действительно к «Союзу». Лет десять назад он был известен как автор интимных пейзажей и северных марин. Но он оказался единственным в своем поколении, у которого хватило мужества не зафиксироваться в своем внешнем успехе, отказаться добровольно от известности и уйти в поиски за новыми достижениями. Он глубоко и критически пережил все современные французские течения и осторожно, ощупью намечает свой собственный, вполне самостоятельный выход. И в этом году, как и в непосредственно предшествовавшие годы, его картины как бы прикрыты маской: внешний облик его живописи не поражает никакой новизной, но под ним чувствуется громадное искание, которое должно прорваться. Уже в некоторых световых эффектах предчувствуется то новое, к чему он идет годами уединенной и безвестной работы. От Н. В. Досекина мы вправе ожидать совсем нового и неожиданного; а для художника его возраста и с его прошлым это явление необычайное[935].

К сожалению, наследие Досекина сохранилось очень неполно, и теперь нам трудно судить, насколько оказался прав Волошин в своих предсказаниях. Среди ценителей считаются особенно выдающимися его картины парижского периода, хотя и в послереволюционные годы, вплоть до 1932-го, Досекин принимал участие в выставках. В Третьяковской галерее хранятся пять его работ, некоторое количество — в музеях России, в частных собраниях.

И в 1920-х годах Досекин и Волошин продолжают изредка встречаться. В Коктебель Досекин, насколько известно, не приезжал, но состоялась их встреча в Москве в марте 1924 года, когда Волошин и подарил ему книгу «Иверни» с дарственной надписью, приведенной в начале этой статьи. «Раздражающей», т. е. продуктивной, была не только критика Досекиным Волошина как начинающего поэта, но таким же оказался для него и опыт самого Досекина — в живописи и в художественной критике.

Е. И. Орлова (Москва)

Проект антологии русской поэзии Федора Сологуба