От Лас-Вегаса до Нассау

– То, что вы говорите, – полный абсурд. Мы проектировали по заданию заказчика, подписанному всем начальством включая Госстрой, проектировали по нормам, а вы нам приписываете какие-то обвинения.

– А вы не переживайте. Мы еще подумаем, как это помягче написать. Уверяю вас, что это чистая формальность, но мы должны были поставить вас в известность. Идите и спокойно работайте. От всей души желаю вам творческих успехов.

Через несколько дней меня пригласил к себе наш директор – Михаил Михайлович Мельников, человек доброжелательный, страшно переживающий за все институтские дела.

– Вы знаете, что они написали в заключении по результатам проверки? «При проектировании Дворца культуры в поселке «Восход» по вине главного архитектора проекта и других участников проектирования институт допустил приписки в особо крупных размерах – 4,5 млн. рублей из колхозных денег. Из них институт присвоил себе незаконно 400 тысяч на проектирование вместо положенных 50 тысяч». Вы знаете, что это значит? Это значит – тюрьма. Бросайте все, подключайте кого угодно и спасайтесь. Спасти вас может только чудо.

И я бросился на поиски этого чуда. Во-первых, начальником управления Госстроя, подписавшим задание, был Скуратовский – человек порядочный. Во-вторых, Криворотов – мой заказчик, был сейчас в Крыму, в-третьих, Скуратовский был и с Криворотовым, и с управляющим банком в хороших отношениях. Об этом я узнал позже. А пока я помчался в Госстрой к Скуратов-скому. Василий Павлович выслушал меня внимательно, поинтересовался, подписали ли в институте бумагу, и узнав, что еще нет, тут же ринулся к телефону. Первый звонок был в Крым.

– Владимир Иванович! Ну как погода в Крыму? Еще не разобрался? Только что с сессии Верховного Совета? Вот вы заседаете в Верховном Совете, а не видите, что у вас под носом делается. Тут какие-то чиновники хотят засадить архитекторов в тюрьму за то, что они по твоему заказу делают тебе Дворец культуры. Ты, пожалуйста, сейчас же звони в Совет Министров, чтобы они там разобрались с банком, который придумал эту ахинею.

Второй звонок был управляющему банком:

– Николай Петрович! Рад слышать тебя. Выражаю тебе свои глубочайшие сочувствия. Как это в связи с чем? В связи с твоими неприятностями. Скажи мне, о чем ты думал, когда послал ревизовать наш институт этого идиота. Какого? Ты лучше меня знаешь. Ты знаешь, что он написал в своем заключении? Сейчас весь Госстрой хохочет. Во-первых, он выяснил, что постановление ЦК и Совмина об экспериментальном строительстве в селах – это ерунда. Во-вторых, он объявил, что задание, подписанное Крымским облисполкомом и Госстроем, под которое уже вложено пять миллионов рублей – это никому не нужная бумажка и т. д. Как это «не может быть»? Вот копия лежит передо мной. Я могу тебе прочитать, только ты лучше пошли его немедленно в институт забрать эту бумагу и переделать. Я только что узнал, что ее еще в институте не подписали, и он может успеть. И дай бог тебе отделаться просто строгачом, потому что Криворотов вместе с Крымским обкомом уже такую бучу поднял в Совмине, что мало не покажется.

На следующий день на столе у директора лежала уже другая бумага. В ней было написано: «Следует отметить, что наряду с допущенными нарушениями, институт добился достаточно высоких показателей экономии проектных средств в экспериментальном строительстве. Так, при проектировании Дворца культуры в поселке «Восход», несмотря на сложность и большой объем объекта, стоимость проектных работ была принята по минимальным параметрам».

В коридоре я встретил председателя комиссии, который опять долго тряс мне руку и говорил с укоризной:

– Напрасно вы подняли такую шумиху. Это вовсе ни к чему. Я же вам говорил, что мы поищем, как бы это подать в более мягкой форме, и когда вы прочитаете наше заключение, то поймете, что мы так и сделали. Вы себе пойдете дальше творить, а у нас в связи с этим могут быть неприятности. Нехорошо получается.

– Ну, это вы напрасно, как раз очень хорошо. Если бы приняли ваш первый вариант, вас бы совесть замучала, и вам бы пришлось таскать мне передачи, а так вы теперь вольный стервятник – можете идти и клевать дальше нашего брата.

– Нехороший у нас разговор получается. Я уж подумываю – не вернуться ли назад, кое-что еще посмотреть.

– Только попробуйте, – я уже набрался смелости. – Я специально сохранил первое ваше произведение с вашим собственноручным факсимиле. Думаю, что оно может вызвать интерес у высокого начальства.