От моря до моря

Что касается регулярной армии (этой милой крохотной армии), то она предоставлена самой себе. Ее удел - истекать кровью в отдельных экспедициях, преуспевать на поприще науки и время от времени собираться на масонские празднества и так далее в этом роде. Регулярная армия слишком немногочисленна, для того чтобы играть видную политическую роль. А вот бессмертные остатки Великой армии Республики - иное дело. Это действительно крупная беспринципная политическая сила...

Исходя из всего сказанного, приходится сделать вывод, что нельзя намеренно закладывать фундамент любительской военной машины, которая слепа и безответственна...

Благодарите меня за то, что я умеряю "размахи маятника", то есть диапазон этой лекции, и приглушаю звуки той какофонии, которую мне пришлось выслушать в Ливингстон-Сити, и, кроме того, умалчиваю о некоем редакторе и его заместителе (последний обладал нравом ручного кугуара или горного льва), который, как мне рассказали, весьма умело "редактировал" диспутантов в оффисе ливингстонской дневной газеты.

Упуская тысячи других важнейших подробностей, я поведу нить своих рассуждении с рассказа об узкоколейке, которая тянулась к Соленому озеру. Поездка из Дели в Ахмадабад майским днем показалась бы блаженством в сравнении с этим путешествием, которое было настоящей пыткой. Вокруг расстилались только выжженная солнцем пустыня и пыльные солончаки. Помещение для курящих не было предусмотрено, и я сидел в уборной вместе с кондуктором и старателем, который голосом засыпающего младенца рассказывал о жестокостях индейцев. Ругательства одно за другим лились из его рта так же свободно, как простокваша - через кувшинное горлышко. Не думаю, чтобы он сознавал, что произносит нечто неподобающее, но девять из десяти выражений были для меня в диковинку, а одно заставило приподнять брови даже кондуктора.

- Когда человек один и ведет лошадь на поводу через холмы, он заговаривает с самим собой, потому что ничего другого не остается, сказал высушенный всеми ветрами вещатель ужасов.

Передо мной возникло видение - этот человек, который при свете звезд попирал ногами тропу Баннак-Сити, изрыгая при этом проклятие за проклятием.

Время от времени на поезд садились какие-то кучи тряпья, то есть индейцы. Привилегия их расы - бесплатный транзитный проезд на площадке вагона. Конечно, вход в купе для них запрещен и ради них не делают остановку. Я видел, как скво присоединилась к нам на ходу и точно так же покинула поезд, когда тот притормозил на повороте. Подобно пенджабцам, краснокожие сходят с поезда там, где им вздумается, на какой-нибудь безбрежной равнине, и с бесстрастным видом бредут к горизонту, никому не сообщая, куда уходят.

Солт-Лейк-Сити. Я озабочен состоянием души мистера Фила Робинсона. Как вы, наверно, помните, он написал книгу "Святые и грешники", в которой весьма убедительно доказал, что мормон - личность вполне достойная уважения. Прибыв в этот город, я не переставая думал о том, что же заставило автора создать эту книгу. После более зрелого размышления и долгой прогулки по городу я пришел к выводу, что во всем виновато слишком жаркое солнце.

По счастливой случайности злонамеренный поезд, который опоздал на двенадцать часов из-за пожара на мосту, доставил меня на место в субботу, проследовав долиной, которая после многих усилий мормонов расцвела, как роза. Но уже за несколько часов до моего прибытия я очутился в странном мире, в мирке, где, судя по разговорам в вагоне, каждый был либо мормоном, либо немормоном.

В здешнем крае свободному и независимому гражданину не следует открыто заявлять, что он немормон, однако мэр города Огдена (город немормонов в этой долине) высказал мнение, что то и другое стадо, то есть мормоны и немормоны, все же должны отличаться друг от друга. Задолго до того, как мы достигли фруктовых садов Логана* и сверкающих равнин Соленого озера, этот мэр (сам не мормон, но человек, известный своими торговыми связями с ними) сказал мне, что наболевший вопрос существования государства в государстве постепенно разрешается с помощью образования и системы голосования.