От печки...

Все эти перелески и кустарники, изрезанные оврагами, озерцами и болотами, могли бы пригодиться не только грузинским кинематографистам, но и труженикам сельского хозяйства. Там, где нельзя сеять, где нельзя пасти обычный скот, самое раздолье для неприхотливых буйволов, практическую ценность которых приметил уже упоминавшийся К. Паустовский.

СУРОВЫЕ ФАКТЫ

С 1920 года поголовье буйволов в Грузии сократилось вдвое. Может быть, могучая современная техника вытеснила прежних силачей-чемпионов?

Разумеется, ходить с сохой за буйволом при наличии тракторов довольно нелепо. Но с сокращением буйволиного поголовья много земель в Колхиде перестало использоваться. Ведь тут сорок процентов территории занимают болота с островками по 30–40 гектаров. Трактор туда для пахоты не затащишь. И коров туда не погонишь пасти. А вот буйволов — пожалуйста. Не сделать ли эти места буйволиным царством?

И в 1980 году было принято решение об освоении колхидских земель, которое предполагало и возрождение поголовья буйволов в республике. Осуществить это на деле были обязаны сразу четыре мощнейших организации — Минсельхоз ГССР, «Грузглавводстрой», «Грузгипроводхоз» и «Колхидстрой».

С тех пор прошло немало лет, но дело застыло на мертвой точке. Какие же могут быть осушительные и строительные работы, если до последнего времени не был готов даже проект намеченных мероприятий?

Недавно, правда, в Зугдидском районе организовали Эргетский буйволоводческий совхоз и выделили изрядную сумму — свыше 1,5 миллиона рублей — для мелиоративных работ и строительства ферм. Увы, пока очень мало потрачено на это дело.

Тем не менее в прошлом году совхоз сумел дать мяса на 61,3 тысячи рублей. Цифра эта достигнута исключительно усилиями района и самого совхоза. Она была бы куда значительнее, но нет подрядчиков для строительства, нет проектов, нет техники и специалистов. Четыре мощнейших организации, указанных выше, словно позабыли напрочь о том, что им было поручено.

Несмотря на то, что Эргетский совхоз назван буйволоводческим, Зугдидское РАПО поставило ему в план заготовок и кукурузу, и чай, и лавровый лист, и орехи…

— Да если бы мы занимались только буйволами, — восклицает директор совхоза Бичико Чахая, — мы не только свой, мы бы и районный план по мясу выполнили!..

Всесторонняя выгода буйвола очевидна. Не зря же он снова стал так популярен в личных подсобных хозяйствах Колхиды. В прошлом году, например, один только рабочий совхоза Ш. Джахая сдал государству восемь тонн мяса.

Ланчхутское объединение чайных фабрик завело свою ферму на 450 голов, и теперь рабочие бесплатно получают целебное молоко на завтрак и обед.

К сожалению, подобных примеров пока маловато. Между тем в том же Эргетском совхозе пропадают без осушения 307 гектаров земли. А по соседству — гигантская территория в 7 тысяч гектаров, которая могла бы стать прекрасным пастбищем для буйволов.

Пропадает зазря эта своеобразная колхидская «целина». А ведь возрождение в республике поголовья буйволов — это тоже весомый вклад в Продовольственную программу. Однако старания энтузиастов-одиночек дела не решат.

ЧТО ПОЛУЧИТСЯ

Ничего хорошего не получится, если у буйволов по-прежнему будет пускай не семь, а даже четыре няньки. Нынче в республике создан Комитет сельхозпроизводства, призванный собрать в единый кулак прежде разрозненные и неощутимые усилия, и хочется верить, что деятельность комитета будет значительно плодотворней и благодатно отразится, в частности, на судьбе буйволиного поголовья.

И тогда, возвращаясь к начальному рисунку, каждый получит свое:

Буйвол — заслуженное признание.

Пищевик — вкуснейшее мясо и целебное молоко.

Обувщик — отличные шкуры.

Умелец — красивую кость для своих поделок.

Тамада — вместительный рог для вина.

Пострадает на первый взгляд лишь фельетонист, которому в данном случае уже нечего будет написать о буйволе как таковом. Но именно этого фельетонист и добивается, публикуя свои заметки.

КАП, КАП, КАП…

В одной сатирической комедии, идущей на наших сценах, есть такой забавный персонаж — темная деревенская бабушка, на склоне лет внезапно угодившая в городскую квартиру. И до того эта бабушка темна, что целыми днями сидит она у открытого водопроводного крана, убежденная, что когда-нибудь чудо кончится и вода иссякнет.

Возможно, драматург подсмотрел такое в жизни. Мы же в окружающей нас действительности куда чаще видим обратную картину. Люди дежурят возле открытых кранов и ждут, когда чудо свершится: когда вода польется.

Конечно, не такое уж это из ряда вон выходящее завоевание — водопровод в последней четверти нашего механизированного века. Мы наполняем чайник, моем руки, затеваем постирушку и при этом не сзываем соседей поглядеть на эти чудеса. Вода из крана — это естественно. Вот потекло бы пиво…

Но, к сожалению, даже вода из крапа хлещет далеко не всюду.