От рабства к рабству

Следует иметь в виду, что долговое рабство в провинциях возникало не только на почве ростовщического кредита, но также в результате неуплаты налогов в римскую казну. Впрочем, две эти причины долгового рабства в провинциях были тесно между собой связаны: в случае если налогоплательщик в провинции оказывался не способным уплатить налог или часть его, ростовщик (или откупщик налогов) предлагал этому человеку кредит. А через некоторое время, когда налогоплательщик (и он же должник по кредиту) окончательно оказывался неплатежеспособным, то его превращали в раба. Когда по распоряжению Сената Рима у Никомеда, царя Вифинии (северо-запад Малой Азии), потребовали выделить отряд ополченцев для римской армии, он ответил, что у него нет здоровых подданных, ибо все они забраны в качестве рабов римскими откупщиками налогов

[57].

В любом случае должник не освобождался от необходимости уплаты долга: он должен был погашать его личным трудом. При необходимости использовался также личный труд членов семьи должника.

Также подлежало взысканию за долги имущество должника. Как правило, наиболее ценным имуществом была земля. Ростовщичество стало эффективным средством перераспределения земли в Древнем Риме в пользу ростовщиков (всадников), а отчасти и аристократов-землевладельцев. В конечном счете ростовщичество способствовало имущественной поляризации и люмпенизации римского общества.

Развитие ростовщичества оказывало влияние на все стороны жизни римского общества. История Древнего Рима — это не только история борьбы между патрициями и плебеями, свободными и рабами, аристократами и всадниками и т.п., но также история противостояния ростовщиков и их должников. Законодательные нормы, регулировавшие порядок выдачи и погашения ссуд, ответственность кредиторов и должников, менялись в зависимости от соотношения сил между этими социальными группами римского общества.

Также следует иметь в виду, что в римском классовом обществе длительное время существовала система «двойных стандартов». Те наказания, которые применялись в отношении должников-плебеев, не распространялись на должников-патрициев. Ответственность последних ограничивалась их имуществом, но не личной свободой.

Кстати, такую же систему «двойных стандартов» в сфере кредитно-долговых отношений мы имеем и сегодня. Если частное лицо имеет непогашенные долги (по банковским кредитам, по налогам, по коммунальным платежам и т.п.), то оно несет ответственность перед кредитором всем своим личным имуществом, а если его оказывается недостаточно, — то может оказаться в тюрьме. Это случай «личного банкротства».

А могут быть случаи «корпоративного банкротства».

Те граждане, которые являются акционерами (пайщиками, партнерами) в компаниях, в случае банкротств этих компаний чаще всего выходят «сухими из воды». Как правило, это компании «с ограниченной ответственностью». Это означает, что не происходит взыскания с акционеров их личного имущества, они отвечают по своим обязательствам в пределах величины акционерного капитала и корпоративного имущества. Уголовная ответственность руководителей и хозяев компании возникает лишь в случаях откровенного мошенничества.

Жертвами «личных банкротств» становятся миллионы простых граждан. Долг каждой такой жертвы может исчисляться сотнями или тысячами (долларов, рублей, фунтов стерлингов и т.п.) При этом могут ломаться их жизни: они становятся «бомжами», нищими, пополняют ряды преступного мира, проводят многие годы в тюрьмах, продают себя в рабство и т.д.

А на другом полюсе общества — «жертвы» «корпоративных банкротств» в лице крупных акционеров. Долг каждой такой «жертвы» может исчисляться миллионами или миллиардами (долларов, рублей, фунтов стерлингов и т.п.) Иногда эти лица (крупные акционеры) могут быть и дважды, и трижды «банкроты». Они преуспевают, они у всех на виду, они уважаемые люди. И почему-то после очередного «корпоративного банкротства» становятся еще богаче. Почему? Потому, что у этих «корпоративных банкротств» есть настоящие (без кавычек) жертвы. Это, например, физические лица, размещающие депозиты в банках. Теряя свои средства при банкротствах банков, они делают хозяев банков еще богаче (последние незаконно присваивают средства клиентов и перед очередным ложным банкротством выводят фактически уворованные средства в безопасные «гавани»). Французский писатель Тристан Бернар очень остроумно назвал «корпоративное банкротство» «законной процедурой, в ходе которой вы перекладываете деньги в брючный карман и отдаете пиджак кредиторам».