От руин Карфагена до вершин Атласа

После окончания дискуссии мы беседовали с «Абу Саидом», как говорится, в кулуарах. Он высказал целый ряд любопытных суждений, которые интересны как точка зрения наиболее умеренного, даже консервативного крыла Палестинского движения сопротивления. По его мнению, евреи представляют собой не народ («шааб»), а общность или общину (по-арабски «умма»), В то же время в США они постепенно образуют нацию, а вот в Израиле пока что живут разрозненными общинами. «В Израиле, — сказал он, — нет единого языка, фольклора и общей культуры. Даже в армии нет единого языка. Советские евреи там подвергаются дискриминации. Там нет единой нации». К нашему удивлению, на вопрос о том, кем же являются арабы, наш собеседник ответил, что они также скорее общность, чем нация, но что есть разные арабские народы, например, в Египте, Тунисе, Палестине.

Справедливости ради надо признать, что интерес к ближневосточной тематике в Тунисе проявляют не только палестинцы. Тунисцы всегда были достаточно политически активны, в том числе на международной арене. И они, конечно, всегда близко к сердцу принимали, как и все арабы, трагедию арабской Палестины. Но с начала 80-х годов, когда Тунис стал и резиденцией Лиги арабских государств, и местопребыванием руководства ООП, чаяния и стремления арабов Ближнего Востока, в первую очередь палестинских, стали особенно близки тунисцам. Естественно, они сквозь призму ближневосточной проблематики стали воспринимать и другие проблемы и события в мире, чего раньше (например, в 1962 г.) не было. Я убедился в этом во время лекции в Советском культурном центре на улице Либертэ 30 ноября 1987 г.

Лекция была посвящена 70-й годовщине Великой Октябрьской революции и ее влиянию на арабские страны. В ней говорилось прежде всего о том, чем явилась революция для нашей страны и какие именно условия она создала для развития освободительных идей и движений в арабском мире, в том числе в Магрибе. Но аудиторию, довольно разнообразную и в возрастном, и в профессиональном отношении (среди примерно 70 слушателей преобладали студенты и преподаватели, было несколько служащих и торговцев), интересовало другое. Для иллюстрации того, что происходило в зале после лекции, я позволю себе процитировать наиболее типичные вопросы и свои краткие ответы на них. Итак:

1) Почему СССР признал Израиль? Ведь евреи — не нация. — В соответствии с принятой в ноябре 1917 г. Декларацией прав народов России мы выступаем за равноправие всех народов, наций, этнических и религиозных общин.

2) Почему Анвар Садат писал в своих мемуарах, что СССР не дал ему оружия, которое он просил, вследствие чего война 1973 г. была арабами проиграна? — Война 1973 г. не была проиграна. Политически арабы ее выиграли. Но затем не сумели этим воспользоваться ввиду отсутствия единства и «челночной дипломатии» США.

3) Каково положение мусульман в СССР? Правда ли, что их угнетают, как пишет западная пресса? Какова связь их положения с войной в Афганистане? — Связи никакой нет. Мусульмане пользуются, как и прочие религиозные группы, всеми правами, избирают свои органы самоуправления, и никто их не угнетает.

4) Могут ли мусульмане СССР участвовать в качестве добровольцев в вооруженной борьбе арабов против сионизма? — Нет. Это дало бы повод Западу обвинить нас во вмешательстве во внутренние дела арабов.

5) Почему СССР не развивает туризма и не посылает туристов в арабские страны? — Мы посылаем туристов в арабские страны, но мало. Наша страна дважды разорялась мировыми войнами, и у нас до сих пор много экономических трудностей.

6) Каковым видится вам будущее советско-арабских отношений? — Мы помогали, помогаем и будем помогать арабам в строительстве независимой жизни.

7) Как у вас осуществляется перестройка в исторической науке? Меняются ли оценки политических деятелей, которых, как вы сами признаете, до начала перестройки оценивали неправильно? — Перестройка осуществляется, но медленнее, чем мы рассчитывали. Об этом идут дискуссии. Оценки меняются, и весьма кардинально.

Конечно, тунисцев волнуют и другие проблемы, помимо ближневосточных (включая афганскую, интерес к которой мне показался все же не столь отчетливо выраженным, как в Марокко и Алжире). И они, в частности, помимо традиционного интереса к Франции и Европейскому сообществу, с которым связаны целым рядом соглашений, а также к вопросам единства всего Магриба (тяга к нему за последнее время усилилась), испытывают неподдельный интерес к СССР, особенно в связи с проблемами перестройки политического режима, экономики и общественной психологии, во многом сходными с теми, что имеются у нас.