От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Корпусу предстояло атаковать укрепленную позицию, средний участок которой проходил через деревни Волица и Лопушно. Пятого были приглашены на совещание начальники дивизий и начальник артиллерийской группы, которая должна была подготовить прорыв. Как всегда, мы решили атаковать на всем фронте позиции, но прорыв наметили против д. Волицы, где было укрепление в виде тупого исходящего угла на протяжении около версты, подступы к которому были тщательно обрекогносцированы Генерального штаба капитаном Коноваловым (Германом).[327]

Еще в ночь с седьмого на восьмое пехота сблизилась с позицией противника на 300–400 шагов. Утром восьмого ударная группа артиллерии (один тяжелый дивизион, четыре батареи 34-й артиллерийской бригады и 7-й мортирный дивизион), пристреляв каждое орудие, перешли на поражение и вели против намеченного для прорыва участка напряженный огонь в течение почти двух часов, причем один мортирный дивизион израсходовал 2000 снарядов. Все у противника как бы замерло, и как только артиллерия передала «готово», пехота встала и, рубя проволоку топорами или перерезая ножницами, ворвалась в первую линию, безостановочно преследуя противника прошла все три линии окопов, пока не вышла на чистое поле с противоположной стороны.

Во избежание задержек в захваченных окопах, за атаковавшими частями следовали команды отборных людей под командой опытных офицеров, на обязанности которых лежало не допускать никого останавливаться и подбирать добычу, пока не будут пройдены все линии.

Удар был так стремителен, что австрийцы, забрасываемые ручными гранатами, убегали в полном беспорядке и не только дали нам возможность захватить Верещакский лес, по западной опушке которого проходит граница с Галицией, но оставили в наших руках 92 офицеров, 5600 нижних чинов пленными, 48 пулеметов, шесть бомбометов, два миномета и значительное количество вооружения и снаряжения.

Девятое число прошло спокойно, но уже десятого, с трех часов пополудни, австрийская артиллерия открыла по всему фронту корпуса ураганный огонь и вела его до самой темноты, выпустив, по подсчету наших артиллеристов, до 22 000 снарядов, однако в атаку австрийцы не переходили.

Наша пехота отсиживалась в узких щелях, специально вырытых, до четырех аршин глубины, с крутыми отлогостями. Эти щели оказались отличным закрытием против артиллерийского огня, потери корпуса за весь день не превысили 15 убитых и около 80 раненых. А главное, такие щели не производили на людей того пришибающего впечатления, которое они испытывали, сидя в лисьих норах, из каковых во время канонады добровольно никогда не выползали.

12-го австрийцы в подавляюще превосходных силах перешли в наступление, очевидно, решив взять позицию обратно. Но все их усилия остались тщетны. То же повторилось 20 и 22 октября. Ряд их последовательных атак были нами успешно отбиты.

Главный удар австрийцы вели на участок 136-го пехотного Таганрогского полка, особенно на участок 5-й роты. Но мы успели на участке роты поставить пять пулеметов – три на фронте и по одному на флангах, бравших атакующих под перекрестный огонь.

Три раза пытались австрийцы переходить в атаку, сближаясь шагов до 400–500, но, поражаемые пулеметным и ружейным огнем, поворачивали назад. Встреченные с тыла огнем своих пулеметов, поворачивали и вновь пробовали наступать. Наконец, по третьему разу, не будучи в силах более выдерживать, на мгновение приостановились, затем бросились во все стороны врассыпную. Все бывшие в резерве части перешли в контратаку и отбросили австрийцев в их окопы.

5-й ротой Таганрогского полка командовал прапорщик Шафоростов. Мое донесение об этих боях и о геройском поведении этой роты и ее командира было доставлено командующему армией в Волочиск на вокзал в то самое время, как к станции подходил поезд Его Величества. Прочитав донесение, государь тут же наградил прапорщика Шафоростова орденом Св. Георгия IV степени и повелел пожалованный орден отправить с мотоциклистом в штаб корпуса для немедленного вручения по принадлежности.

Судьбе было угодно, чтобы в то самое время, как в штаб корпуса прибыл мотоциклист, привезший Высочайше пожалованный орден, в штаб взошел и прапорщик Шафоростов. Я тотчас же вручил ему от имени государя императора пожалованный орден. Впечатление было так сильно, что прапорщик Шафоростов не выдержал, упал на стоявшее у стола кресло и долго рыдал, не будучи в силах прийти в себя. С ним сделался нервный припадок, во время которого он все твердил имя своего старшего брата поручика Шафоростова, также командовавшего 5-й ротой и незадолго перед тем убитого в одном из боев при отходе с Карпат.

Так как за время этих сражений 7-й корпус оставался на месте, оставался на месте и правый фланг корпуса, примыкавший к нему. Не только получилась ломанная линия фронта, но позиция корпуса простреливалась продольно со стороны Почаева и австрийцев, стоявших на левом берегу реки. Необходимо было спрямить фронт, перейдя на левый берег Иквы, овладеть д. Лосятино и прилежавшими позициями австрийцев.