От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Особенно радушно принял меня командующий войсками граф Бреверн-Делагарди,[51] расспрашивал подробно о моей заграничной службе, а главное, предоставил мне читать книги, которые он получал в огромном количестве, как русские, так и из-за границы, без цензуры.

Спокойная жизнь в Москве благотворно сказалась на здоровье жены, быстро оправившейся после рождения сына в феврале этого же года.

1 октября я вступил в командование батальоном, вошел во все подробности внутренней жизни полка, по поручению командира вел тактические занятия с офицерами и в течение зимы сделал несколько сообщений.

Я скоро понял, что строевое обучение и воспитание части – родное мне дело, и все же сознаюсь, что временами чувствовал, насколько сузилось мое поле деятельности, и что я стал как бы меньшим человеком.

В период лагерного сбора все смотры прошли очень удачно. В это лето впервые в нашей армии были введены подвижные сборы.

На первый раз решено было произвести подвижной сбор в гренадерском корпусе.[52] Корпусу был представлен район: для 1-й гренадерской дивизии[53] Московского, Верейского, Можайского и Серпуховского уездов Московской губернии, Боровского и Тарутинского – Калужской губернии, 2-я[54] и 3-я[55]

Гренадерские дивизии продвигались с юга по направленно на Серпухов.

Подвижной сбор продолжался 33 дня и закончился двухсторонним маневром в окрестностях Серпухова.

Производство малых маневров ежедневно на новых местах внесло большое разнообразие, оживило занятия; с переходом же в Калужскую губернию, к этому прибавились торжественные встречи нас населением, по много лет не видавшем войск. Когда войска входили в город, жители стояли по пути, имея при себе кадки, полные огурцов и наделяли каждого солдата двумя-тремя огурцами.

Занятия в районе Боровска продолжались пять дней. 30 августа в городской роще было народное гуляние, поражали степенность всех гуляющих, как старых, так и молодых. Помню, как меня подвели к намеченной мне квартире в доме богатого огородника, как хозяин вышел на крыльцо, стоял, смотрел на меня, но в дом не приглашал. Становилось даже неловко. Наконец, решился и спросил:

– Вы табак принимаете?

На мой ответ, что я никогда не курил, хозяин просиял и стал просить:

– Пожалуйте, пожалуйте, дорогим гостем будете, – и ввел меня в лучшую комнату, уставленную по стенам старинными иконами в богатых ризах, украшенных жемчугом и самоцветными камнями, в темного дерева киотах, и добавил:

– Если куда угодно поехать, скажите только слово – подам доброго рысака.

От Боровска дивизия продвигалась в направлении на село Граково, расположенное на левом берегу Нары, составлявшее предместье Тарутина.[56]

Жители сел Гракова и Тарутина встретили нас крестным ходом с хоругвями и с образами, причем рассказывали, что в их губернии не было войск с 1837 года. В этот же год жители Тарутина, узнав, что Тарутинский полк[57]

вызывается в Петербург, отправили депутацию к императору Николаю Павловичу, упросить, чтобы было повелено направить полк через Тарутино и пробыть в нем хотя бы день. Ходатайство жителей было уважено, полк прошел через Тарутино и имел в нем дневку.

Богатейшее село Тарутино, свыше девятисот дворов, расположено на правом берегу р. Нары. Во время Отечественной войны 1812 года село принадлежало сыну фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского молодому графу Румянцеву, жившему постоянно в Париже и не посещавшему своего села. По окончании войны в память Тарутинского боя крестьяне выпросили себе несколько орудий из захваченных у французов и за свой счет соорудили при селе богатый памятник, красующийся по сей день.

Когда молодой граф узнал о поступке своих крестьян, то тотчас же приехал в село, благодарил крестьян, всем дал вольную, подарил им все земли, прилегающие к селу и уже за свой счет обнес памятник богатой оградой.

Занятия в районе Тарутина – Гракова продолжались целую неделю. Шла молотьба, и солдаты в свободное от занятий время принимали в ней самое деятельное участие, все время царило общее веселье. Молодые бабы и девушки весело болтали с солдатами, перебрасывались шутками, целовались даже, но ни одна не перешла известной границы. Поражало общее довольство, незабитость баб и детей.

И моя молодая хозяйка взяла слово с денщика, что он не будет покупать хлеба, пока мы стоим у нее, и присылала по утрам чудесные сдобные булочки в глубокой тарелке с горячим топленым маслом.

Большой интерес придавало занятиям умелое руководство начальника 1-й гренадерской дивизии генерал-лейтенанта Н. В. Эллиса, моего первого батальонного командира в Семеновском полку. Уже тогда полки 1-й гренадерской дивизии славились своим умением ходить, были основательно обучены действию в рассыпном строю, ночным действиям в полной тишине.

Сбор закончился двухсторонним маневром корпуса в окрестностях города Серпухова под руководством командира гренадерского корпуса генерал-адъютанта Столыпина.