От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Много забот доставлял 7-й Донской казачий полк. Насколько был добросовестен и дисциплинирован в службе командир Крымского конного дивизиона полковник Карташев, настолько же командир 7-го Донского казачьего полка полковник Телешев требовал постоянного надзора не столько в строевом обучении, сколько по всем хозяйственным оборотам. Но многолетняя практика за время моего пребывания Начальником штаба 13-й кавалерийской дивизии помогла мне разбираться в этих делах и не допускать никаких отступлений от закона. Ежегодно, в мае месяце, в городе Николаеве я производил строевые смотры сотням и стрельбы, осенью – подробный инспекторский смотр. Полковые же учения и специально-кавалерийский сбор – в июле под Симферополем, совместно с Крымским конным дивизионом. Корпус был чрезвычайно широко расквартирован в районе Таврической, Екатеринославской и Херсонской губерний: 13-я пехотная дивизия,[88] штаб и 1-я бригада – в Севастополе. Там же, на северной стороне, – 13-я артиллерийская бригада,[89] 51-й пехотный Литовский полк[90] в Симферополе, 52-й пехотный Виленский[91]

– в Феодосии; 34-я пехотная дивизия[92] – штаб и 1-я бригада дивизии в Екатеринославе, 135-й Керчь-Еникольский полк[93] в Павлограде, 136-й Таганрогский[94] – в Елисаветграде; 34-я артиллерийская бригада[95]

– штаб и 4 батареи в Александрии Херсонской губернии и 2 батареи в Екатеринославе; 12-й саперный батальон[96] в Елисаветграде; 53-я резервная бригада[97] – штаб в Екатеринославе, Бахчисарайский резервный батальон в Симферополе и Евпаторийский резервный батальон в Керчи, четвертый батальон бригады в Николаеве, там же 7-й Донской казачий полк.

Командир корпуса часто объезжал войска, никогда никого из штаба с собой не брал, довольствуясь личным адъютантом. Правда, что в большинстве его смотры не шли дальше поверки пригонки амуниции, одиночного обучения, пробы пищи и обхода казарм. Доходили слухи о грандиозных разносах, после которых приходилось мирить стороны. Надо отдать справедливость, что командир корпуса не был злым человеком и часто старался тем или иным способом загладить свою грубость. Так, возвратившись однажды из Керчи, командир корпуса, приняв мой доклад, вдруг сказал:

– Знаете, подумав хорошенько, я действительно признаю необходимым командировать в Керчь одну роту Виленского полка для облегчения Евпаторийского батальона в несении караульного наряда; заготовьте в этом смысле доклад командующему войсками.

Такое решение меня крайне удивило, так как сам же командир корпуса, и совершенно справедливо, категорически отклонял все подобные ходатайства. Полки 13-й дивизии содержались в усиленном составе, имели особое назначение на случай занятия Босфора, и потому дробление их было крайне нежелательно. Все это я напомнил командиру корпуса, но он только махнул рукой:

– Нет, нет, это необходимо, – и я обязался так сделать.

Оказалось, что он так накричал на командира батальона, что тот не выдержал и разрыдался. Растерявшийся Дукмасов, желая его успокоить, пообещал прислать в Керчь роту Виленского полка. Лиха беда начать: роту разрешили командировать, не прошло и года, как в Керчи оказался расквартированным уже целый батальон Виленского полка.

Особую готовность 13-й пехотной дивизии и некоторых других частей Одесский военный округ[98]

тогда считал своей главнейшей задачей. Все такие части не только держались в усиленном составе, но при каждой из них состояли еще гребные и паровые катера и морские команды гребцов и рулевых. Все упражнения и маневры приноравливались к обучению войск посадке на суда и производству десанта в условиях военного времени, и мы ежегодно, помимо упражнений по полкам, проделывали одно-два упражнения в крупном масштабе.

Но возвращусь несколько назад к своим личным делам. Мне удалось довольно скоро нанять очень хорошую, просторную квартиру с конюшней и каретным сараем, правда уже за городом, но зато она окнами выходила на огромный фруктовый сад Щербины в 11 десятин. В период цветения сад представлял великолепное зрелище, аромат от цвета персиковых, абрикосовых деревьев и черешен был так силен, что жена хоть и восхищалась им, но не могла оставаться на балконе, ей делалось дурно.

Переезд семьи задержался из-за болезни старшей дочери. Вскоре после приезда в Петербург Маруся, пользовавшаяся до того цветущим здоровьем, заболела тифом и довольно трудно поправлялась. В апреле предстояло вести сына на приемный экзамен в Пажеский корпус, и я решил выполнить это лично.

Замечательно, что когда я подал рапорт об увольнении на 28 дней в отпуск в Петербург и рассказал командиру корпуса зачем я собственно еду, он все же пришел в беспокойство и прямо спросил:

– Значит Вы решили уйти, бежите, как и все другие, – и мне стоило большого труда его успокоить.

По дороге в Петербург на станции Харьков я неожиданно встретил своего первого командира полка, а тогда – наказного атамана Донского казачьего войска – князя Святополк-Мирского. Увидав меня, он воскликнул: