От сессии до сессии (СИ)

…Через десять часов образцово-показательных родов мне на грудь кладут два увесистых комочка, недовольно кряхтящих, и один поменьше, пищащий звонко и пронзительно. Мои. Рыженькие.

— И-ива… — шепчет Мага, склоняясь надо мной. — Ты только посмотри! Мама с ума сойдёт от радости, когда увидит… Посмотри на глазки нашей Элли!

Несмотря на то, что для скорейшего восстановления после родов в меня влили безмерное количество жизненной силы, голова моя соображает с трудом. Я никак не пойму, в чём странность. Потому что, за время общения с Торресами, с Акарой, с Тим-Тимом привыкла, вроде бы, к разноглазости собеседников, и то, что глазки у моей рыженькой дочурки, вовсе не серые, как ожидалось, а зеленый и карий, воспринимаю, как нечто обыденное. Само собой разумеющееся.

А потом до меня начинает доходить.

— С тобой уже сейчас не соскучишься! — шепчу дочурке и целую чистый светлый лобик. Два тугих комка, завёрнутые в пелёнки, тотчас басовито ревут, требуя того же.

— И с вами, — соглашаюсь я. — Рыжие вы мои чуда…

Улыбаясь и поздравляя нас с Магой, оба моих любимых доктора покидают палату, прихватив с собой медперсонал и оставив нас наедине с детьми. Вздохнув, перевожу взгляд на своего мужчину и вижу в его глазах знакомую радостную сумасшедшинку. Если не позволить ему сейчас поделиться этой радостью — он взорвётся.

— Иди уж, — говорю ему. — Собирай под своё крыло всех, кого можешь. Раз у вас традиции и всё такое…

Мне тоже надо побыть наедине. Совсем наедине с этими крошечными…

«Богоборцами? — фыркают за моим плечом. Но холодом не осыпает, как обычно при явлениях Мораны, только изножье кровати на мгновение покрывается инеем. — Какие же это Богоборцы? Обычные крохи плоти, ещё даже ничего не соображаю… ОХХХ!»

Карие глазёнки одного из моих малышей вдруг становятся сердитыми, как у взрослого. Треск пелёнки, взмах крошечного кулачка — и куда-то за мою спину улетает солнечная искорка, врезавшись во что-то с треском.

В страхе я прижимаю всех троих к груди.

За моей спиной — негромкий смех, Красивый, грудной… И смеются там двое.

«Убедилась, сестрица? Эти комочки уже сейчас каждого заставят себя уважать. Ничего не бойся, Ваня, мы просто заглянули на минуточку, посмотреть… И благословить».

«И благословить. Клянусь, я им не наврежу».

«Счастлива будь, Обережница!»

Спасибо, Макошь. И тебе спасибо, Морана. Получить от тебя такое обещание… дорогого стоит.

Скрипнув, приоткрывается дверь палаты. Сперва кажется, что она открылась само по себе, но вот у самого пола, цокая когтями, проскакивает тень. Огромный пёс осторожно кладёт на постель букет полевых цветов — ромашек, маков, колокольчиков, вперемежку с пшеничными колосьями. Чья-то рука, более привыкшая к мечу и копью, перевязала пышную охапку широким воинским кушаком.

Пёс, махнув хвостом, подбегает к окну, становится передними лапами на подоконник и негромко гавкает. И ещё не встав, не подойдя, я знаю, кого увижу в саду Белой Розы.

Спасибо, Васюта.

Придёт время — и эти маленькие сильные ножки, что уже сейчас пытаются брыкаться, протопают по ступеням твоего терема в Ново-Китеже. По садовым дорожкам Эль Торреса. По земным трассам и по дорогам Ильтариума. По горным тропинкам Рая. Но пока… для них всё только начинается. С меня. С той, что для них пока что и богиня, и все миры, и просто Мама.

Конец