От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Но в 1704 г., ко времени визита в Париж А. А. Матвеева, успехи сменились неудачами. Сказывалось превосходство промышленно-экономического и военного потенциала Великого союза и усталость от почти непрерывных войн, которые вела Франция во второй половине XVII в. В августе 1704 г. английские моряки под командой адмирала Рука вскарабкались на скалы Гибралтарского мыса, повергнув в ужас прибрежных жителей, которые и не думали обороняться, а только читали молитвы. В 1705 г. граф Питерборо захватил Каталонию с Барселоной, население которой было недовольно кастильскими симпатиями Филиппа V, и воспользовавшись его отсутствием (Филипп V в это время сражался в Италии), вместе с Арагоном и Валенсией признало своим королем под именем Карла III сына и наследника императора Леопольда I, эрцгерцога Австрийского Карла.

Неудачи преследовали Людовика XIV и Филиппа V и в Нидерландах. Соединенные силы Евгения Савойского и герцога Джона Черчилля Мальборо под Хохштедтом (Бленхеймом) нанесли сокрушительное поражение французам, после чего возникла опасность прорыва войск Великого союза во Францию, на этом настаивали преемник умершего Леопольда I, император Иосиф I, Евгений Савойский и герцог Джон Черчилль Мальборо. Людовику XIV пришлось экстренно заняться укреплением границ Франции[389]

. Вместе с военными бедами на несчастных французов посыпались беды хозяйственные и социальные. После невероятно холодной зимы на страну обрушился неурожай и голод. К тому же пришлось подавлять восстание протестантов в Севенских горах, ждавших прихода англичан и голландцев.

Понятно, что в этих условиях в правящих кругах Франции появились настроения наладить более тесные контакты с Россией и вовлечь ее в войну за испанское наследство. Миссия Матвеева могла оказаться как нельзя более кстати. Поскольку Матвеев прибыл инкогнито, король не мог принять его официально, в тронном зале, и аудиенция состоялась 23 октября в королевском кабинете, где посол вручил верительную грамоту. Людовик XIV по своему обыкновению, принимая иностранного посла, был сама любезность. Он уверял, что «присылка посла ему зело угодна», и что он «все учинит к его царской угодности, что в его возможности будет»[390]. По словам Матвеева, вторая аудиенция, состоявшаяся 8 ноября в 9 часов утра, проходила, совершенно «по-домашнему»[391]

. Король принял посла лежа в постели, как согласно придворному этикету, он по утрам принимал своих министров. Матвеев отметил в статейном списке и необыкновенно любезный прием, который он встретил со стороны государственного секретаря маркиза де Торси: «посол имел первое место в его доме в креслах бархатных красных, в таких же ровных и он, маркиз, сидел»[392].

Принято писать, что переговоры закончились неудачно, так как Франция недооценивала выгоды сближения с Россией и не желала заключать с ней договор и посредничать в мирных переговорах со Швецией при условии сохранения за Россией какого-либо порта на Балтийском море[393]

. Это, безусловно, так, тем более, что сам Матвеев уже после первых встреч с Людовиком XIV и с де Торси писал, что Париж не согласится посредничать в переговорах Москвы и Стокгольма. 17 ноября 1705 г. Матвеев отбыл по месту своего постоянного пребывания в Гаагу[394]. Однако внешне благожелательная атмосфера переговоров с ним показывает, что место России в Европе и отношение к ней в 1705 г. изменилось.

Благополучно разрешился вопрос о двух кораблях с российскими товарами, захваченных французскими каперами в 1703 г.[395]

Посол оценивал пропавшее имущество в 6858 ливров, из них 4000 ливров ему все же компенсировали. Французы оказалась весьма галантными: при отъезде жене Матвеева подарили два больших сундука с парчовыми и шелковыми восточными тканями, мехами, китайскими и дамасскими вазами и бельем[396]. Если бы Франция занимала жестко антироссийскую позицию, как писали упомянутые выше исследователи, вряд ли общение с послом проходило бы в столь спокойных, более того – дружелюбных тонах.

Идея посредничества Парижа в заключении мира при сохранении за Россией порта на Балтике и русско-французского торгового договора встретила при дворе Людовика XIV не только противников, но и сторонников. Де Торси формально эту идею отклонил, но оставил какую-то надежду на благоприятный итог. Даже когда вопрос о посредничестве отпал, торговый договор занимал все внимание посла, его обсуждали вплоть до отъезда Матвеева в Гаагу в октябре 1706 г.[397] Сторонником мира с Россией при сохранении за ней порта на Балтике был известный дипломат барон Шарль-Франсуа д’Ибервиль. Он был прикомандирован к Матвееву «для докладов и сношения в делах», а затем в ранге чрезвычайного посланника был отправлен в Женеву.