От Цезаря до Августа

Заговорщики, римская знать и Антоний очень быстро очнулись от оцепенения, в которое их повергло убийство Цезаря. Убийцы,

которым во время заговора приходилось быть очень благоразумными и сноситься только украдкой, были согласны относительно убийства

Цезаря; что же касается последующих действий, то у них был только один проект, состоявший в том, чтобы немедленно предложить сенату реставрацию республики. Они потеряли почву под ногами и внезапно оказались одни на пустынном Капитолии в том угнетенном состоянии духа, которое следует за сильными волнениями, испуганные увиденной на улицах Рима паникой; они спрашивали себя: как посмотрят на их поступок, каково будет настроение ветеранов и простого народа и на что следовало решиться? Вполне понятно, что при таких обстоятельствах и в таком состоянии духа заговорщики ничего не хотели предпринимать прежде общений с наиболее видными лицами консервативной партии и решили послать сопровождавших их рабов к наиболее выдающимся из своих друзей с приглашением явиться на Капитолий. В то же самое время главные представители аристократической партии, очнувшись от своего первого оцепенения, старались получить известия от заговорщиков. Цицерон, до крайности взволнованный и исполненный нетерпения, уже писал Басилу[2] лаконическую записку с поздравлением и вопросом о дальнейших действиях. Антоний, подобно всем, желал новостей и советов. Кто убил Цезаря? Какие лица участвовали в этом опасном предприятии? Поэтому после полудня по римским улицам начали двигаться вестники, разнося известия и письма по всем направлениям.

Совещание на Капитолии

15 марта 44 г. до Р. X

Недовольство против Цезаря, уже несколько лет копившееся на в глубине душ, было так велико, что легко нашлось несколько

сенаторов, достаточно смелых даже для того, чтобы отправиться после полудня на Капитолий. В числе их был Цицерон, предавшийся бурной радости и необычайно возбужденный; недовольный и усталый ученый вышел наконец из своего оцепенения. Все вместе они начали совещаться. Очевидно, что нужно было поскорее созвать сенат, но кто мог это сделать? По конституции, это было делом оставшегося в живых консула. Некоторые сенаторы действительно предлагали обратиться к нему; и это предложение было менее безрассудным, чем кажется некоторым современным историкам, слишком забывающим, что труднее отдавать себе отчет в вещах среди самих событий, чем здраво судить о них на расстоянии. За несколько месяцев до убийства Цезаря Антоний был еще умеренным цезарианцем, подобным Бруту, Кассию, Требонию; и если он наконец перешел в партию противников, то его долги, бездействие, на которое осудил его диктатор, и влияние его жены Фульвии могли служить ему извинением и давали после смерти Цезаря его друзьям надежду, что он вернется к ним из своих кратковременных блужданий. Напротив, более смелое предложение сделал Цицерон, энтузиазм которого еще более возрос, когда он оказался на Капитолии в числе заговорщиков, своих лучших друзей и самых выдающихся лиц обеих партий, которые недавно были совсем другими. Было бы неблагоразумно доверяться Антонию, нужно воспользоваться событиями и ускорить ход дела путем государственного переворота; пусть Брут и Кассий, бывшие преторами, созовут сенат, узурпируя права Антония; пусть они призовут граждан к оружию, как во времена Катилины, и тотчас же овладеют государством; однако пусть они все остаются на Капитолии, изображая сенат в миниатюре и ожидая созвания настоящего сената.

Мы не знаем, как разделились мнения, но Брут и Кассий, по- видимому, склонились к первому предложению и, во всяком случае, не последовали совету Цицерона. Все эти военные люди были менее храбры, чем писатель; они боялись, что народ, слишком привязанный к Цезарю или слишком апатичный, не захочет явиться на их зов или даже поднимется против них; все они заискивали, поздравляя убийц, но никто не пожелал остаться, чтобы принять участие в государственном перевороте. Рассуждали долго, а время шло; мартовские дни не длинны, приближалась ночь. Наконец, пришли к заключению, что, совершив убийство Цезаря, не стоило портить это событие новой дерзостью, которая могла и не удаться. Было решено вступить в переговоры с Антонием: его пригласили на Капитолий для переговоров о созыве сената и восстановлении республики без нового кровопролития. Никто не мог сказать ясно, каковы могут быть эти условия и как пойдет дело; обещали только ничего не отнимать у Антония из предоставленных ему Цезарем почестей. Кроме того, решили организовать на следующий день народные демонстрации, чтобы расположить к себе общественное мнение. Вести переговоры с Антонием было поручено нескольким сенаторам. Цицерон, однако, не захотел участвовать в них.

Положение Антония

15 марта 44 г. до Р. X