От 'воров в законе' до 'отморозков' - Россия уголовная

В нынешние времена "государственная гильотина" в России практически застопорилась. Последним в середине 1996 года ушел на казнь из коридора смертников Сергей Головкин по кличке Фишер, он же - Удав, который изнасиловал и растерзал в подвале своего гаража одиннадцать мальчишек. С тех пор здесь обстановка "потеплела": наше общество стремится к гуманизации; Совет Европы, в который вступила Россия, обязывает ввести мораторий на смертную казнь. Президент Ельцин уже подписал соответствующий указ, несмотря на то, что эта мера сохранена в новом Уголовном кодексе 1997 года. Теперь злодеи имеют реальные шансы на жизнь.

Смертникам дали послабления: разрешена спортивная одежда, стены камеры увешаны фотографиями, картинками, изображениями икон, которыми их регулярно снабжают представители церкви. Почти в каждой камере есть транзисторный приемник, и легкая музыка звучит здесь странно и непривычно. Разрешены и передачи, "дачки" по-тюремному. В тот день, когда мы беседовали с одним из самых молодых арестантов - Вадимом Г. 1975 года рождения, женщина-контролер принесла ему посылку от матери. Кроме сигарет, носков, конвертов там были и две толстые тетради... На момент совершения преступления ему исполнился двадцать один год. Был осужден за убийство трех человек: шесть раз выстрелил из пистолета ТТ и для верности бросил гранату РГ-42 в машину коммерсанта Г. Бокия. Тот умер на месте, еще двое, сидевшие в машине - Коростошевский и Баранов скончались позже. Выжил только Гуреев, получивший сотрясение мозга и баротравму. Киллер попытался скрыться на автомобиле подельника, но нарвался на патрульную машину милиции...

Любимое занятие приговоренных к смерти - писать апелляции, жалобы на несправедливый приговор. Многие настойчиво пытаются убедить своих адресатов в том, что вообще не виновны, и до такой степени упорствуют в этом, что границы истины стираются и они уже сами искренне верят в то, что не совершали преступлений. Как и Вадим, утверждающий, что групповое убийство совершил его подельник... Кстати, он просил не называть его фамилии - мать не знает, что сын сидит в камере смертников и надеется еще увидеть его живым, шлет ему бумагу для жалоб. "Обыкновенный советский троечник", как сам себя называет Вадим, жил с матерью в сибирском поселке. Воровал велосипеды и мотоциклы, дрался на танцах. Отец, он с матерью в разводе, приезжал на суд из Риги вместе со своим братом. Отец был подавлен, услышав приговор, дядька же обложил приговоренного. Чем ехать в Вологодскую тюрьму для пожизненных, Вадим предпочитает девять граммов свинца в голову. Но жизнь не отменишь, и во сне организм изнуряется картинами свободы и эротическими видениями.

Солнце в камеры не пробивается, только блики на стенах, когда уже заходит. Вадим утверждает, что их камера самая худшая на коридоре, где проходит вертикальный стояк - общий сток с верхних этажей, течет постоянно. Камеры здесь называют благозвучно "палатками". Обитатели 6-го коридора, хоть и никогда не видят большинства воочию, знают всех по именам. Система старая - перестукивание. На памяти у старожилов дольше всех сидел здесь некий Сергей, в конце концов получил пятнадцать лет тюрьмы, стал "крытником" и еще долгое время ждал этапа. Попал в конце концов в тюрьму в 100 километрах от Екатеринбурга. Пожизненное заключение - это слишком тяжкая кара, считает Вадим. Даже двадцать пять лет тюрьмы - уже выходишь стариком. Но оптимизма не теряет. Скучать, по его словам, не приходится: чтение (целая полка религиозных и других книг), написание всяческих жалоб, стирка, уборка камеры. И - поделки, как уже говорилось, повальное увлечение на коридоре. Это целая технология. Берется черный хлеб, пережевывается, выплевывается в пакет, потом сутки бродит. Затем натягивается простыня, масса перетирается, клейстер выходит, а вся масса остается. Простыню разматывают, вешают и сушат. Как посушили, получается колобок, бражкой пахнет. Его потом раскатываешь, делаешь фигурки, ларцы, что угодно - и красками раскрашиваешь. Из соломинок от веника делаются узоры.

Здесь предпочитают не ссориться, живут, как принято говорить среди заключенных, семьей. О прошлых преступлениях вспоминать и интересоваться не принято. Если человек не уживается, то камера пишет заявление начальству с просьбой перевести того в другую камеру, что называется, "ставят на лыжи". Иногда, по оперативным моментам, заключенных тасуют по камерам и без согласия.