Отблеск звезды (СИ)

  Всадника окрикнули остальные, он развернул лошадь, присоединяясь к ним. Вскоре они скрылись в темноте. Лес запел привычными звуками, зашелестел листвой, где-то заухала сова. Матька вздохнул, переводя дух, князь двинулся в противоположную сторону от дома Ярины. "Пусть они заплутают, пусть не найдут путь, сударыня ведь ведьма, пусть защитится ворожбой" - умолял Матька.

  Уже приближаясь к избе он понял, как сильно заблуждался. Он сильно опоздал. Первым почуялся чад горящего дерева, а после показался полыхающий огонь. Горело внутри дома, жар вырвался из оконца, облизывал стены, пылала крыша, покрытая соломой. Видно снаружи жечь побоялись, опасаясь лесного пожара.

  Матька схватился за упавшую дверь, перекрывшую выход, потянул на себя, обжигая руки, отбросил в сторону. Тучи искр прожигали ткань, кусали огненными жучками кожу, жгучий дым заполнял легкие, вызывая кашель. Глаза заслезились, Матька прикрыл их ладонью, оглядывая избу.

  Все его надежды развеялись в миг. Не выжить, коли тебя пронзили клинком, даже если ты колдунья. Склонив голову набок, Ярина сидела на полу, пришпиленная мечом к печи, схватившись руками за лезвие, будто пытаясь вытащить его из себя. В раскрытых очах с мутными зрачками застыла последняя страшная боль, изо рта вытекала струйка крови. Рядом с ведьмой лежала мертвая кошка с переломанным хребтом, и в смерти не оставившая хозяйку.

  Слева оглушительно загрохотало, с треском просели балки, разрушив Матькино оцепенение. Нельзя оставлять Ярину в этом огромном погребальном костре! Натянув рубаху на нос, он ввалился в избу, размахивая рукой, отгоняя от себя огонь. Добравшись до угла, с кряхтеньем выдернул меч, сунул кошку Ярине за пазуху и взвалил их на спину. Так, придерживая ведьму за локти и выбрался наружу. Позади, едва дождавшись, как выйдет, особо ярко полыхнуло, затрещало и горящая крыша обрушилась вниз.

  Еще раз окинув взглядом объятую пламенем избу, разворошенный княжеской свитой огород с растоптанными растениями и побитыми горшками, Матька побрел в лес. Холодная пустота заполнила голову и тело, он не понимал куда идет, просто слепо переставлял ноги, сжимая побелевшими пальцами руки ведьмы.

  Очнулся на знакомой полянке с капищем. Стояла тишина, насколько густая, что ее можно было ощутить руками.

  Матька посадил сударыню Ярину у алтаря и присел рядом, прикрывая ей веки.

  А после тихо заплакал, размазывая слезы и сопли кулаками. От бескрайнего горя у него разрывалось сердце.

  Глава 4. Вильтон

  ... бесчинствовали темные жрицы, а стоял над ними род королей-демонов, что ложно звали себя Королями Звезды и приносили богиням кровавые жертвы. И взмолился страдающий люд о помощи. Сжалился Создатель над народами Астии и Патрии и даровал Слово свое и Путь свой. По воле его пришёл посланник Единого на земли Астии и основал Храм.

   Из истории Истинного Создателя.

  Разное случалось в жизни Святого рыцаря, Меченосца ордена Меча и Звезды, Вильтона. Характером он отличался вспыльчивым и порывистым. А сочетание с живостью ума и острым языком создавало гремучую смесь, до добра обычно не доводящую. Свое мнение Вильтон держать при себе не любил, до оппонентов его доносил четко и громко, порой подкрепляя рассуждения неприличными жестами для доходчивости. Впрочем, желающие укоротить его язык появлялись не так часто. А если и появлялись, то исчезали тихо и стремительно, едва узнав, кто именно считался лучшим мечником храма последние четыре года.

  Больше всего несдержанность Вильтона раздражала его наставника. Долгие годы он безуспешно старался вылепить из ученика собственное подобие. Родом из знаменитого рода, аристократ до кончиков пальцев, он воспитывался с осознанием, что превосходит всех по праву рождения. Манеры, речь, поведение, все было выверено до последнего движения. По Лиистео никогда нельзя было понять, как он относится к тебе, что думает о той или иной ситуации. Вывести из себя его практически невозможно. И конечно не допускалось проявление гнева, раздражения, излишней радости и любых прочих чувств. Вильтону же наука светского образа жизни так и не далась. Поэтому к двадцати восьми он успел лично ознакомиться с монастырскими подвалами, получить полсотни выговоров, один раз попасть под трибунал и попутно завести славу человека неуживчивого и сварливого.