Отблески Версаля

Тут уместно вспомнить об этой прическе, которая продержалась среди дам конца ХVII-начала ХVIII веков добрых три десятка лет, если не больше. Тех, кого в подробностях интересует печальная история прекрасной Анжелики, герцогини де Фонтанж (1661–1681), отсылаю к соответствующей главе моей книги «Король-солнце Людовик ХIV и его прекрасные дамы». По выражению современников, Анжелика была «прекрасна как ангел, но глупа как корзинка», однако же сумела войти в историю благодаря изобретенной ею прическе. Впрочем, это, скорее, было делом случая. На охоте ветер растрепал ее длинные густые волосы, и она небрежно обвязала их лентой, которыми в изобилии украшались тогдашние туалеты. Король пришел в восторг, и знатные дамы наперебой бросились подражать случайному жесту фаворитки. К сожалению, далеко не все обладали такими роскошными волосами, какими Господь наградил эту редкую красавицу, но он же и сотворил парижских куаферов, которые набили себе руку на исправлении погрешностей человеческой природы. Они живехонько изобрели высокий проволочный каркас, вокруг которого укладывались зачесанные вверх волосы, в случае необходимости к ним щедро добавлялись накладные. Обвязывающая эту конструкцию лента теперь украшалась жемчугом, драгоценными камнями и кружевом. Дабы не тратить каждодневно дорогое время на сооружение этой башни, для пущей устойчивости волосы смазывали яичным белком, так что устройство получалось солидное. Сорвать его было не так просто, но напоминаем, что Август в ту пору при его внушительном росте весил сто двадцать килограмм, ломал руками подковы и будто бы с легкостью поднимал пушечное ядро весом 450 фунтов. Так что он без труда сорвал «фонтанж» и яростно швырнул его на пол.

Ошеломленная графиня растерянно поднесла руки к растрепанным волосам, но тут король с диким криком сорвал в ее плеч манто[7]

, которое упало к ногам молодой женщины. Далее он содрал с нее платье, так что Марианна осталась только в корсаже и нижней юбке. Он быстро разделался и с ее исподним, так что бедная женщина стояла посреди зала совершенной обнаженная, испуганно прикрывая руками библейские места. По-видимому, курфюрст сам испугался содеянного, отшвырнул ногой кучу одежды и, не говоря более ни слова, молча покинул зал. Едва он исчез, графиня Дёнхоф разразилась рыданиями, а пришедшие в себя дамы поспешно окружили ее и отвели в непарадные покои, где у потрясенной до глубины души фаворитки случилась истерика. Трудно сказать, что довело Августа до этой вспышки, то ли накопившееся зло на недалекую и бесхребетную, слишком покорную молодую женщину, то ли сожаление об умной и готовой на все ради любви к нему Анне-Констанции, которую он был вынужден оставить из-за опасения потерять благоволение поляков.

Этот случай долго оставался темой самых ожесточенных пересудов и даже попал в прессу некоторых европейских государств. Прусская газета «Берлинский информационный листок» взяла на себя смелость (или наглость) утверждать, что «все это подстроила из мести графиня фон Козель, за что и была тайно обезглавлена», хотя, как нам известно, ничего подобного не произошло. Неординарная выходка короля навела фон Флемминга и Лёвендаля на гениальную мысль. Оба пришли к выводу, что нельзя отнести случившееся за счет простого неудовольствия Августа внешним видом своей любовницы — определенно, главную роль сыграли злонамеренные действия графини фон Козель, помутившей его разум колдовскими чарами. Порешили обвинить и уличить ее в сговоре с дьяволом, а посему было официально объявлено о том, что ведется расследование по обвинению графини Анны-Констанции фон Козель в колдовстве, и любой, кто видел или слышал нечто подозрительное, должен сообщить об этом.

Известно, что еще мать с детства учила дочку умению пользовать домашних лечебными травами, и Анна-Констанция всю свою жизнь широко практиковала эти навыки, в частности, врачуя зубные боли Августа ромашкой и арникой. Теперь это умение вышло ей боком, ибо по Дрездену пошли слухи о том, что у нее была настоящая кухня по изготовлению зелий, которыми графиня не только опаивала других, но и потребляла их сама, отчего приходила в совершенно невменяемое состояние, и кто знает, с кем она общалась, пребывая в иных измерениях.

На сей раз графиня смертельно перепугалась, ибо прекрасно помнила, чем оканчивались подобные обвинения в колдовстве в имении Депенау. Она написала длинное письмо фон Флеммингу, пока еще не подозревая, что именно этот вельможа был главной движущей силой, которая медленно, но верно подталкивала ее к краю пропасти. Письмо было приобщено к делу о расследовании, а фон Флемминг нашел новый повод повести наступление на свою жертву.

Западня