Отбор огненного дракона. Путь в столицу (СИ)

— Что понравилось? — раздался голос Венечки. Он высунулся из-за занавески. В незнакомой комнате имелся балкон с красивым видом, поэтому я не сразу заметила братишку. А он, стоя тихонько, подслушивал нас.

— Я всё-всё собрал, а потом сделал так, как вы сказали. И вот… — Веня указал рукой на вещи, что купил мне Шатильен. Часть еще лежала в сундучках, а часть на диванчике и кресле. Венечка пытался развесить их.

Не сразу, но сказанное Шатильеном дошло до сознания.

— Свободны? — переспросила, желая убедиться, что мне это не показалось.

— Свободны? — С отчаянием в голосе переспросил и Венька. Плечи его опустились, он поджал губы. Не желая расставаться с магом, братишка вошел с балкона в комнату, и… я увидела у него на руках хранителя!

От неожиданности ахнула.

— Я человек слова, — отчеканил Шатильен, наблюдая, как я едва сдерживаю радость. Я пыталась вести себя сдержанно, как подобает приличной, воспитанной девушке, но моё счастье было таким безграничным, что я запрыгала как девчонка, а потом бросилась к хранителю.

— Также я обещал щедрое вознаграждение… — Шатильен положил что-то на стол с цветами, а когда я обернулась на глухой звук, увидела увесистый кошель. — Также наряды остаются вам…

— А можно мы останемся с вами? — жалобно спросил Веня, заглядывая магу в лицо. И такая мольба и преданность были написаны на лопоухой физиономии братца, что мне захотелось немедленно вмешаться. Магу мы совсем не нужны, слуг у него и без нас много. И у нас есть своя цель…

Но тут я спохватилась, что не вижу свою сумку, в которой лежит приглашение.

— А где вещи? — спросила, оглядываясь.

— Какие? — удивился Шатильен. — Венимар всё собрал.

— Мои вещи.

— Ах, те лохмотья?

— Это мои лохмотья, — взволнованно отчеканила я.

— Ну, если настаиваешь, — он широко улыбнулся, сделал едва заметное движение пальцем, и в его руках из ниоткуда появилась моя заплечная сумка. Пыльная, с жирным пятном, оставшимся от пирога, и травяными разводами, напоминавшая о днях отчаянной нужды, но как же я обрадовалась ей.

Держа в одной руке мурчащего хранителя, я ринулась к сумке, схватила, но, когда потянула, Шатильен не спешил отдавать её.

— Ника, зачем тебе это? Забудь о том, что было.

— Это дорогие мне вещи, — я продолжала тянуть сумку.

— Ну что там может быть дорогого? — он улыбнулся.

Слова его задели меня. Неужели ценность вещей Шатильен определяет только их стоимостью?

— Вам не понять! — Чуть сильнее дернула. Ткань треснула, и на ковер высыпалось всё мое богатство…

Как назло, родовой магический вестник, упав на ковер, громко брякнул, привлекая внимание мага.

Приподняв подол, я торопливо присела, чтобы собрать, но Шатильен уже успел опуститься и тянулся к вестнику…

— Что это? — В его тоне отчетливо прозвучало удивление.

Я попыталась скорее спрятать вестник, но стоило Шатильену коснуться его корпуса, металлическая пластина засияла, явив чужаку королевский указ… А затем и приглашение. Моё приглашение на отбор.

Глаза мага пробегали по строчкам, и я готова была поклясться, что в них заметила золотые всполохи.

— Откуда у вас оно? Вы что, промышляете воровством? — На лбу Шатильена проступила раздраженная морщинка, губы сомкнулись в тонкую, упрямую полоску.

— Что? — Я дернулась, как будто мне отвесили оплеуху, и, сохраняя остатки самообладания, поднялась, только бы не смотреть на него снизу вверх.

— Я не единственный, к чьему добру вы тянули свои цепкие руки?

— Да что же это такое?! Опять вы за своё! Мы честные, порядочные люди, а это моё по праву! — На последнем слове для убедительности я аж притопнула ногой.

— Это наше! — заступился за меня Венька и, потупив взгляд, уточнил: — Никино.

— Арника… — как будто выплевывая буквы сквозь зубы, произнес Шатильен моё полное имя, и от его ледяного взгляда, высокомерного, жалящего, мне стало не по себе. Даже руки задрожали. — Ты хоть представляешь, что тебя ожидает на отборе?

— Да! — Вскинула я голову, не желая показать сомнение и страх. Всё я хорошо понимала, но отказаться не могла. Мне нужно встретиться с королем, чтобы попросить о снисхождении и отмене двойного налога, который мы больше не в силах выплачивать.

— Нет! Ты не понимаешь! — рявкнул Шатильен, да так, что зазвенели стекла. — Светские хищницы с вежливой улыбкой безжалостно растерзают любого, кто им попадется под руку!

— Меня это не пугает. Я справлюсь! Чего бы это мне ни стоило!

Я смотрела ему в глаза и видела в них пустоту. Он не слышал меня, отгородившись стеной, мнением, что я обманула его, хотя я ни разу не солгала.

— Я ошибся в тебе. — Он отвернулся, и от вида его напряженных плеч, мне стало тоскливо. Хотелось объяснить, что я не рвусь на отбор, но это возможность предстать перед Эйнером Огнерожденным и попросить о снисхождении, однако я не успела слова сказать.

Перед Шатильеном раскрылся портал. Не оборачиваясь, он произнес глухим голосом:

— Что ж, Арника Лармот вир Эттен Мартийская. Желаю победы.

Когда он ушел, и портал схлопнулся, от тишины, повисшей в комнате, зазвенело в ушах.

Не понимаю, почему Шатильен вышел из себя, почему наговорил обидных слов? Почему наше расставание вышло таким?