Отбор жены в экстремальных условиях

— Лицедеев? — переспросила я.

— Да, а что в этом удивительного?

— В общем ничего, но я…

И опять я не успела договорить. Меня схватили за запястье и, как и вчера, повели на выход, никак не реагируя на мое недовольное сопение.

Я постоянно ловила на себе любопытные взгляды. Тролли, видя, как их принц тащит за руку человеческую девушку, не скрываясь, буравили меня взглядами. Уже подходя к нужному дому, заметила стоящую неподалеку миловидную клыкастую особу. И смотрела она прямо на меня. Ее аккуратные губки кривились в зловещей усмешке, а правая нога нервно постукивала по земле, выдавая ее напряжение.

До зеленокожей не сразу дошло, что я заметила ее пристальное внимание к себе. Но и тогда она не потупила взгляд и не отвернулась, нет. Она перевела его на Трогира, который в свою очередь вообще никак на него не отреагировал, потому что не видел.

Ожидаемо он открыл дверь пинком ноги. И кто его только манерам обучал? Или король решил не тратиться на воспитание сына? Типа, ну и так сойдет…

— Пришли, малышка, — сказал Трогир и поволок меня дальше, вглубь дома, где стояли ровные ряды тяжелых стульев. А в самом конце была сцена с уже стоящими на ней декорациями, имитирующими лес.

Галдеж был жутким: тролли толкались, ругались, спорили, занимая свои и не свои места тоже. Кто-то пытался усидеть сразу на двух стульях. Мы же, само собой, устроились в первом ряду, посередине, чтобы все хорошо было видно.

Я чувствовала себя немного некомфортно, потому что и здесь на меня глазели в открытую. Трогира же подобное не смущало вообще. Наоборот, по его лицу было видно, что он очень доволен производимым на свой народ эффектом.

А я с удивлением отметила, что у принца нет личной стражи. На территории же людей подобное было бы странным. Сколько раз покушались на короля? Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать.

Свет в помещении приглушили, и начался спектакль.

Сначала на сцену выплыла тучная женщина, на щеках которой были намалеваны красные круги. Мне это напомнило неудачное нанесение румянца. После, пошатываясь, показалось и второе действующее лицо — щуплый тролль на полторы головы ниже своей партнерши.

— Люка, ты где?! — воскликнула женщина и, приложила козырьком руку ко лбу, сделала вид, что ищет кого-то в зале.

— Я здесь, — заплетающимся языком промолвил мужчина, стоя за ее спиной. — Ик…

— Где ты?! — будто не замечала его лицедейка.

— Да тут я! — рыкнул мужчина. — Ту-у-ут!

— Не вижу тебя! Не слышу…

— Так почисть уши, — буркнул ее партнер и, махнув рукой, скрылся за ближайшим картонным деревом.

В зале раздался дружный хохот. А вот мне было не смешно.

— Люка, любовь моя-а-а-а-а! — завыла женщина. — Куда пропал? Зачем покинул? В чьих объятьях снова сгинул?

Сказала бы я, в чьих, но боюсь помешать вашей «гениальной» игре. А Люка вон стоит, с картонным деревом обнимается и по коре нарисованной гладит.

— Люка! Любовь моя!

— Да тут я, тут, — наконец, решил отозваться тролль и вышел из своего укрытия. — Ты видишь меня?

— Нет! Где ты? Где-е-е?! — и снова она поднесла ладонь ко лбу.

Тригор засмеялся громче всех и, хлопнув себя рукой по бедру, спросил у меня:

— Ну, как тебе? Нравится? Новая постановка.

— Очень необычно, — неопределенно ответила ему.

— Это только начало, еще два часа впереди.

О, богиня, вытащи меня отсюда.

А тем временем на сцене появилось еще одно действующее лицо: высокий подтянутый мужчина с приятными чертами лица. Он посмотрел на тучную женщину в упор, упал на одно колено и, протянув к ней руки, заговорил:

— Лизура, свет в конце норы моей…

— Я не понял, — первый воздыхатель недовольно насупился, — это…ик… что это такое?

— Любовный треугольник! — выкрикнули из импровизированного зала.

Дружный смех вызвал в моих ушах противный звон. Еще два часа… каких-то два часа… Подумаешь, это немного.

Так, уговаривая себя, я старалась вникнуть в суть спектакля. И чем дальше я слушала и смотрела, тем больше убеждалась в том, что лицедеи вовсе не лицедеи, а садисты какие-то.

— Горбор! — раздался еще один женский голос из-за декораций. — Ты где-е-е?!

— Черт, жена, прости малышка, мне пора! — затараторил второй воздыхатель Лизуры, и убежал за дерево, которое еще недавно облюбовал Люка.

Очень надеюсь на то, что меня уже ищут, и я скоро смогу вырваться из плена троллей. И путь зеленокожий народ не был таким уж плохим, чувствовала я себя здесь ужасно. Я их не понимала. Ни речь, ни поступки, ни воспитание… Все было для меня чуждо.

Хочу обратно. Хочу ехать в карете в сторону замка короля, мельком видеть карие глаза рыжеволосого лакея, слышать возмущенные возгласы сестер и нянюшки. А вот эти вот душераздирающие крики лицедеев слышать не хочу!

— Горбор! — на сцену вышла девушка, на голове которой красовался пышный рыжий парик. Ее ресницы были так густо накрашены, что казалось, что они скоро перевесят, и она упадет лицом на сцену. — Где же ты?

— Видеть не видела, подруга, — пропела Лизура. — Здесь не было такого.

— Да был он, был! — воскликнул Люка. — Только что топтал здесь сцену!