Отборная попаданка архидемона 2

В секторе и правда переполох: все служащие намывают стены и двери, даже преподаватели. Кураторы Урш и Шаанти щетками надраивают холл возле своих кабинетов, причем так усиленно, что почти не замечают проходящих мимо студентов.

В жилом секторе еще большая суматоха, шум и гам, все носятся с тазиками, ведрами, тряпками и вытаращенными глазами. Больше всех перепугана Рона, коса у нее лохматая — так она ее затеребила от нервов.

— Ты спокойна. — Ловлю ее за плечо и смотрю в глаза. — Ты со всем справишься, я верю в тебя, ты сама веришь в себя, поэтому у тебя все получится.

На мгновение меня накрывает щекотно-восторженное ощущение, и взгляд Роны меняется, она шумно выдыхает и кивает:

— Да, конечно. Спасибо, что притормозила меня, иногда полезно остановиться на миг.

В первой комнате невест прибираются обе соседки Принцессы, а она сидит на кровати и раздает указания. Во второй все мрачны после недавней драки.

А у нас в комнате кто-то плачет. Даже не в комнате, а в ванной. Меня охватывает холодок от вдруг отчетливо вспомнившегося кошмара с разнесшей ванную комнату Саламандрой.

— М-м… — тянет Лисса.

— Кажется, кому-то нужна помощь, — Катари оглядывается на меня и Манакризу.

Та косится на подушку, под которой спрятан нож, но остается на месте, видимо сочтя рыдающего сейчас в нашей ванной комнате недостойным вооруженного приема.

Вперед отправляюсь я, встаю сбоку от двери, прежде чем ее открыть. Плач становится сильнее, переходит на высокую трагичную ноту, срывается в протяжные рыдания и снова поднимается, прежде чем перейти в рев, и так по кругу.

В первые несколько секунд в комнате никого нет, я успеваю обшарить все взглядом, а потом… в ванне начинает проявляться тело в разноцветных светящихся чешуйках. Даже подвернув хвост под себя, Саламандра едва помещается в полости. Мда, больше этой любительнице купаний в ванне не поплавать, тут целый бассейн нужен.

Повернув длинную морду, Саламандра обращает на меня полный необъятной вселенской тоски взгляд, раскрывает пасть и заливается еще более пронзительными рыданиями. Кажется, останавливаться она не собирается.

А у нас проверка на носу. «Вовремя» Саламандра вернулась, ничего не скажешь.

ГЛАВА 29

Я застываю… Обычно у меня в голове сразу появляются если не идеи, то предчувствия, что я вот-вот разрешу сложную ситуацию, а сейчас у меня полный ступор.

Как успокоить рыдающую Саламандру? Как спрятать на время проверки, если у нее истерика?

Я нервно сжимаю кристалл с микрофоном и оглядываюсь на остальных. Буквально через минуту все наши подвески с микрофонами оказываются под матрацем и подушками, а мы собираемся возле двери в ванную комнату.

Плач Саламандры разрывает сердце, она еще лбом о стенку начинает биться.

— И это по твоему мнению небольшая зверушка? — с ужасом спрашивает Лисса.

— Зато видно, что до ездовой может вырасти, — Манакриза почти нежна.

— Да ей и не надо быть ядовитой, такая загрызть может, — Катари держится подальше, заглядывая в ванную из-за наших спин.

«Так, взяла себя в руки и начала действовать, — приказываю себе. — Никто кроме тебя эту проблему не решит».

— Ты моя маленькая! — Сажусь рядом с ванной и обнимаю горячую Саламандру за шею, говорю ласково-ласково: — Ты моя хорошая, не переживай, все хорошо, будет у нас дом с бассейном. Большим бассейном. Очень большим бассейном, тебе там будет хорошо и свободно…

Если не вырастет еще больше.

И зачем я это говорю? Вряд ли она понимает. Утешить ее могут разве что интонации голоса и ласковые прикосновения. Хотя это непедагогично — подкреплять ее дурное поведение ласковой реакцией, но сейчас ситуация опасная назревает… да и размер у Саламандры уже такой, что так просто ее ни к чему не принудишь.

Глажу-глажу ее горячую чуть рельефную кожу, а результата как-то нет. Саламандра лишь утыкается мне в плечо и рыдает дальше, заливая меня… надеюсь, что только слезами.

— Мне кажется, ты построже должна быть с ней, — замечает Манакриза. — Воспитывать… правильно.

Завыв еще отчаяннее, Саламандра перебирает лапами, неловко забирается грудью на борт и обнимает меня за плечи, а сама косо смотрит на Манакризу. Раскрыв пасть, издает протяжное:

— А-а-а-ы! — И снова хныкает.

— Что с ней такое? — нервно уточняет Катари.

— Мне кажется, — я едва держусь под тяжестью Саламандры, а она на меня лишь лапами оперлась, — кажется, она огорчена тем, что плавать в ванне больше не может. Она очень любит плавать.

Скуление Саламандры будто подтверждает мои слова.

В дверь стучат, доносится глухой голос:

— Убирайтесь быстрее, нам еще коридор чистить.

— Настя… — тянет Манакриза.

— Вы пока прибирайтесь, а я попытаюсь ее успокоить и уговорить на невидимость, — отвечаю я.

Девчонки кивают и закрывают нас в ванной комнате. Вздохнув, я высвобождаюсь из объятий Саламандры и строго смотрю на нее. У нее такие потоки слез текут, что лужа на полу образовывается, и такая тоска во взгляде — просто ужас.