Отборная попаданка архидемона 2

— И чё ты такой мрачный? — Под столом ее свободная рука проскальзывает по его ноге к паху. — Может, отойдем…

Леонхашарт отскакивает. Девушка тоже поднимается, наклоняется к нему через стол, кричит в лицо:

— Пойдем туда, — она указывает на двери туалета и подмигивает. — Я помогу тебе. Уверена, нам есть о чем…

Развернувшись. Леонхашарт уходит из этого грота-клуба и переходит в другой. Там он тоже вскоре привлекает женское внимание, и в следующем клубе, и в следующем. Одна из девушек даже успевает ухватить его за пояс и крепко прижаться, после чего Леонхашарт окончательно теряет терпение и отправляется домой, проклиная неведомого анонима и еще больше сомневаясь в целесообразности походов в подземные клубы.

В квартире, когда он снимает пояс, на пол падает герметично запакованная записка.

«Вы продемонстрировали слишком упорное нежелание уединяться с девушками, такое прикрытие больше не подойдет. В следующий раз связным будет парены не отказывайтесь».

Леонхашарт два раза успевает перечитать послание, прежде чем листочек вспыхивает в его руках и обращается в пепел.

Разглядывая черно-серые останки, Леонхашарт облегченно выдыхает. До этого момента он постоянно опасался, что аноним — провокатор сектора Возмездие и его руководителя Гатанаса Аведдина, но этот способ встречи с информатором… Гатанас Аведдин из одного с Леонхашартом круга общения, знает его с детства, знает его знакомых, следит за ним и прекрасно понимает, что Леонхашарт, отказывавший первым красавицам Нарака, ни за что бы не откликнутся на такое приглашение уединиться.

Аноним, кем бы он ни был, Леонхашарта не знает совсем, и это позволяет надеяться, что на него действительно вышел враг сектора Возмездие, никак не связанный с высшим обществом Нарака.

* * *

Поглаживая лежащую рядом Саламандру, я смотрю на главу о мелких неисправностях автомобилей и способах их устранения, но сама продолжаю думать о брошах.

Вчера все согласились с тем, что Саламандра схватила их из-за магии и возможно эту магию высосала. Вот только никто не знает, что с этим делать. Я бы, например, на всякий случай дала Саламандре пососать броши остальных невест, но все упирается в то, что броши незаметно не заберешь, а если попросить — придется объяснять причину, и тогда Саламандра будет под угрозой. А если ничего не делать — кто знает, чем это обернется для остальных девушек?

В то же время может оказаться, что Саламандре просто приглянулись броши… я отбрасываю эту мысль: она целенаправленно выбралась из ванной комнаты, залезла под одеяло, опрокинула стакан и взяла в рот все четыре побрякушки. На случайный интерес это не похоже даже с натяжкой.

Едва зайдя в комнату и закрыв дверь, Катари выдает:

— Что-то Принцесса зачастила к декану.

Отрываюсь от учебника и вопросительно смотрю на нее.

Плетущая косу Лисса тоже поднимает взгляд, и лишь Манакриза, будто не заметив ее, продолжает качать пресс.

— А она к ней ходит? — уточняю я.

У нас декан, мягко говоря, не любитель иномирян, а Принцесса правил не нарушает, с чего бы приглашать ее на беседы?

— Ага, — Катари проходит к своей постели и сбрасывает в изножье принесенные учебники по политологии и устройству Нарака. — После группового свидания декан вызвала ее к себе через старосту. Вчера тоже Принцесса ходила к декану — об этом ее соседки болтали в столовой. И сегодня опять ее вызвали.

— Похоже, декан нашла себе подходящую протеже, — спокойно констатирую я.

Мне это, конечно, не по душе, учитывая наше условное перемирие с Принцессой и неприязнь декана ко мне, но помешать этому я в любом случае не могу, так что остается только принять к сведению.

Из коридора доносится шуршание динамиков, а через несколько мгновений — громогласный приказ:

— Всем невестам явиться к кабинету декана.

— Покой нам только снится, — вздыхаю я и захлопываю учебник.

ГЛАВА 31

Вызывают нас, чтобы… высказать, какие же мы, пятнадцать кандидаток в жены демонам, непроходимо тупые.

Раскрывает нам эту великую «тайну» золоторогая Линдетти Хаора из попечительского совета. Именно она инициирует сбор кандидаток возле кабинета декана и двадцать минут распинается о том, как нам, дикарям, с нашими примитивными способностями трудно достичь уровня коренных жителей. Не знаю, декан ли ее предупредила о возможности контрвыступлений, или Линдетти Хаора сама не любила обращение «мясо» (надо отметить, она и на собрании попечительского совета называла нас только иномирянами и дикарями), но в целом ее речь, несмотря на сомнения в наших умственных способностях, не несет прямого оскорбления.