Отборная попаданка архидемона 3

Базарная толпа шумит, со всех сторон предлагают еду, одежду, детали. Голоса носятся под низким сводом, мощные насосы качают сухой воздух.

– Здесь грязно, здесь плохо, – ворчит Шаакаран, топая следом за распихивающей людей Манакризой. – Так и блох подцепить можно!

Четыре дня путешествия по тоннелям, хоть и торговым спокойным, сказались на нём не лучшим образом: белые волосы без мытья слиплись и посерели, некоторые детали вычурной брони засорились, и чтобы не привлекать излишнего внимания к украшениям ему пришлось накинуть хламиду, под которой заодно приходится держать хвост. Рога тоже убраны, и сопутствующий этому зуд и потеря золочения – отдельная тема страданий.

В общем, настроение у Шаакарана не радужное. У Манакризы, слушавшей его стенания все четыре дня пути, тоже, но промежуточная цель их пути близка, и надежда её прямо окрыляет. Она всё прибавляет шаг, стараясь не слушать опостылевшие жалобы.

Они пересекают торговую площадь и сворачивают под алую арку с жёлтой надписью:

«Двор увеселений и плотских утех»

Потолок уходит на этаж вверх. Здесь базарный шум сменяется музыкой, смехом и многоголосыми стонами.

В этот квадратный двор выходит два десятка дверных проёмов, на ступенях возле некоторых сидят ярко одетые мужчины и женщины, на балконах второго этажа тоже. Они с любопытством разглядывают воодушевлённую Манакризу и крутящего головой Шаакарана.

– Хозяйка где? – Манакриза перекрикивает буйные местные шумы. – Я тут нового работника привела…

У Шаакарана округляются глаза, он на миг даже теряет дар речи, но дар быстро возвращается:

– Это же бордель!

– Да.

– Ты меня в бордель сдать собираешься?!

На Манакризу праведное возмущение не действует, она совершенно спокойно смотрит в покрасневшее лицо и объясняет:

– Ты хочешь еды. И маникюр. Ванну. И всякие притирки. Так что тебе сюда.

– В бордель? – Шаакаран никак не может поверить.

– Ну да, – Манакриза пожимает плечами. – А куда тебя ещё такого красивого вести? Ты же вроде говорил, что о-го-го, значит, сможешь себя здесь показать. – Она вопросительно приподнимает бровь. – Или ты всё же не о-го-го?

Глава 44

– Я великолепен! – патетично заверяет Шаакаран, чем вызывает хихиканья в верхних рядах под тёмным потолком и вентиляционными шахтами.

– Значит, работа тебе обеспечена, мазьки с притираниями тоже, – Манакриза поднимает руку и хлопает его по плечу. – Удачи!

Развернувшись под взглядами многочисленных зрителей, направляется к выходу на шумный базар и ответвления улиц-тоннелей.

А работники борделя рассматривают потенциального коллегу и перешёптываются, переглядываются.

Поморгав и с ужасом осознав, что его действительно собираются оставить здесь, Шаакаран бросается за Манакризой.

Услышав это, она разворачивается под аркой и останавливает его вскинутой рукой:

– Э нет! За мной ходить не надо.

– Это же бордель! – растерянно повторяет Шаакаран.

– А что тебя смущает, красавчик? – интересуется напомаженная девушка со второго этажа.

– Ты имеешь что-то против нашей работы? – это уже красивый молодой человек на ступенях почти напротив входа во двор.

– Наверное, он не так уж великолепен, – хихикают на втором этаже.

– Тут и для таких работа найдётся, – снова снизу.

– Я здесь не останусь! – заявляет Шаакаран.

– Как хочешь, только за мной не ходи, – Манакриза снова поворачивается к выходу и одной ногой переступает границу двора.

– Стой! – Шаакаран хватает её за плечо. – Из-за тебя я здесь, ты должна обо мне позаботиться!

– Я. Должна? – Манакриза одаривает его скептическим взглядом. – Слушай, Котик, я сейчас полезу в страшные тёмные тоннели без всяких удобств, зато с монстрами, болезнями, бандитами и прочими гадостями. Я возьму с собой еду, оружие и воду, но не ноющую обузу.

– Я не обуза.

– Обуза! – рявкает Манакриза.

Шаакаран шире распахивает свои голубые глаза, приподнимает брови, но её терпение уже кончилось:

– Эти четыре дня ты только и делал что ныл, тормозил движение, жаловался! – Манакриза тыкает его пальцем в грудь. – Ты красивый, но бесполезный! И я сыта твоим обществом по горло! Оставайся здесь и жди, когда за тобой явится команда спасения!

Шаакаран снова моргает, спрятанный под хламидой хвост опускается на бетонный пол. А Манакриза окончательно перешагивает порог двора и направляется к шумным базарным рядам. Шаакаран смотрит ей в спину, обтянутую бронёй из костяных пластинок, с вертикальной линией тугой тёмной косы.

И только когда эту спину закрывают собой посетители рынка, Шаакаран срывается с места, совершенно не слыша призывных криков за спиной и смеха.

– Манакриза! – он врывается в шумную, суетливую, вонючую толпу. Его светлая лохматая голова возвышается над остальными.

– Эй, полегче!

– Куда прёшь?

На него огрызаются, а он знай расталкивает всех, стремясь за невысокой, крепкой фигуркой в костяной броне.

– Манакриза! – кричит он отчаянно, а она только прибавляет шаг.