Отборная попаданка архидемона 3

Месяц, да год посидела бы, лишь бы Лео не пришлось сражаться по-настоящему!

Землетрясение застаёт меня на пустой лестнице. Схватившись за перила, я переживаю это уже почти привычную тряску, и поднимаюсь дальше.

Охранник возле двери салютует мне и пропускает в холл.

С Лео мы встречаемся в коридоре. Выйдя мне навстречу, он раскидывает руки и подаётся вперёд, а я, выронив злосчастные планшеты, бросаюсь к нему, прижимаюсь к его груди.

– Настя, любимая моя, – бормочет он, обнимая, целуя мой лоб, щёки, нос, губы, снова обнимая, опьяняя своим ароматом. – Как же я по тебе соскучился!

Его руки дрожат то ли от эмоций, то ли от усталости.

– Тебе надо поспать, – я вжимаюсь в него, стараясь справиться со страхом. – Надо отдохнуть, пока есть время.

– А ты посидишь рядом со мной, – нежно просит Лео, и у меня брызгают слёзы. – Не переживай, у нас всё получится.

– Ты прав, – соглашаюсь, а сама готовлюсь поддержать его магией.

Я сделаю Лео самым сильным без всяких там родовых артефактов!

***

Леонхашарт не хочет убивать.

Он сел на трон не ради смерти, а ради жизни. Настиной, своей, всего мира.

Он понимает, что в предстоящей войне с Безымянным ужасом ему понадобятся все, в том числе и те, кто уже целые сутки непрерывно штурмует зиккурат.

Поэтому Леонхашарт не хочет убивать.

Ему сама мысль об этом не нравится, как и то, что во время штурмов умирают демоны. Его демоны, ведь теперь он – император Нарака.

А сейчас кажется, что весь Нарак борется с ним.

Зиккурат рассчитан выдерживать штурмы. После короткого сна Леонхашарт постоянно поддерживает его своей магией, укрепляет. А Настя, его милая маленькая Настя, поддерживает своей магией его самого. Сидит рядом с ним на широком сидении трона, сжимает его руку, то и дело шепчет:

– Ты сильный, ты самый сильный из всех!

Заклинание, которое действительно делает его сильнее, а её, Леонхашарт чувствует это каждой клеточкой, изматывает.

Ещё он чувствует пронизанное его магией здание, словно продолжение тела.

Это позволяет уплотнять стены в местах ударов, заращивать раны от взрывов в каменных боках зиккурата. Позволяет блокировать прорывающихся военных в коридорах до прихода союзников, даже обороняться, выращивая из стен шипы, делая коридоры непроходимыми. Многих дверей в здании давно нет – камень просто сросся в этих местах, изменяя архитектуру так, чтобы вторгающиеся не могли ориентироваться на старые планы.

Но Гатанас прав – магия не бесконечна, и даже с поддержкой Насти Леонхашарт слабеет с каждым часом, с каждой минутой! Всё труднее ему контролировать здание целиком, заращивать его раны.

Сначала он отдаёт нижнюю ступень зиккурата: слишком большая площадь для контроля, не хватает ни своих сил, ни помощи союзников.

А боевые демоны и дальше осыпают зиккурат снарядами.

Взрывы выгрызают всё больше камня, далеко отлетевшую крошку не подхватишь, не вплавишь обратно, всё больше внутренних перегородок Леонхашарт переплавляет, силой воли и магии и перекачивает в стены.

Но у противников много снарядов, а силы Леонхашарта ограничены и восстанавливаются недостаточно быстро.

Он устал.

А за них, наконец, кто-то взялся всерьёз.

Приходится отдать и вторую нижнюю ступень. Да, это уже опаснее для них, это очередное признание своей слабости, уязвимости, неспособности удержать трон, но зиккурат содрогается от взрывов едва ли не ежесекундно. Восстанавливать его после них очень сложно, а много прорех в стенах – верное поражение.

Даже в хорошо защищённом зале совещаний слышен грохот пушечных выстрелов.

Леонхашарт слышал, что драконы не позволяют в своём родном мире развить высокие технологии, и теперь, магией заращивая в стенах зиккурата дыры и воронки от попавших снарядов, Леонхашарт прекрасно понимает опасения эёранцев перед потенциалом немагического оружия.

– Убить они нас хотят, что ли? – устало спрашивает Настя.

– Нет, конечно, нет: мы нужны им живыми, – Леонхашарт поглаживает её по волосам, потирает блестящий изгиб рога. – Мы нужны им живыми.

Настя доверчиво смотрит на него, и в её глазах ярко сияют лиловые искры:

– Ты самый сильный, твоя магия восстанавливается быстро, твоя магия может всё, у тебя очень много магии.

Всем телом Леонхашарт чувствует, как магия наполняет его, как сама реальность искажается, чтобы сделать его сильнее ещё минут на сорок.

– Спасибо, – улыбается он, и вливает магию в оборону.

А ещё часть магии Леонхашарт выплёскивает вовне, и вертолёты, повреждённые импульсом, на миг зависнув, обрушиваются на армию вокруг, перемалывая демонов лопастями, корёжа пушки и стволы танков.

Убивать Леонхашарт не хочет, но и сдерживаться не может, потому что по частоте и силе ударов ему больше не кажется, что их хотят взять живыми.

***

Один из пленников бункера приходит в себя в сумрачной комнате. Резко садится, придавливает ладонью висок и оглядывает окружающее пространство.

– С пробуждением, – его соратник с трудом сдерживает насмешку.

– Этот ублюдок сдох? – бывший пленник морщится, осознав, что его вывели из себя.

– Нет. Мог бы сам его убить, ты девять дней торчал с ним рядом. Возможностей было более чем достаточно.