Отчаянные

Виктор Степанович ждал нас у себя в кабинете.

– Коньяк будете? Или у вас другие предпочтения? – спросил он нас с порога.

– Воздержимся, – ответил я.

– Что ж так? Грамотно операцию провели. Есть что отметить, – сокрушался Виктор Степанович.

– Будем отмечать, когда Кибур с Сигурдом с нами за одним столом сидеть будут, – сказал Балу, как отрезал.

Я сел в кресло слева от шефа, Балу – справа. Виктор Степанович чувствовал себя неуютно, слишком отчужденно мы держались, словно и не работали все эти годы под его крылом.

– Может, тогда чаю с малиновым вареньем, – предложил Виктор Степанович. – Маша обалденный чай заваривает. Особый, с какими-то травками.

А то я не знаю, какой чай Маша заваривает, столько лет правой рукой шефа прослужил. Машу, секретаршу Виктора Степановича, можно сказать, с пеленок в этом отделе знаю.

От чая мы отказываться не стали. Шеф вызвал Машу и попросил ее приготовить для нас ароматный напиток. Маша улыбнулась мне, подмигнула Балу и вышла, покачивая аппетитными бедрами.

– Ладно, мужики, говорите, что на душе у вас? Чем обидел? Чего осерчали? – спросил Виктор Степанович.

Я задумался. И как бы сформулировать все то, что накипело? Как всю эту серую пену вывести из организма? А то не ровен час можно и отравиться.

– Паук уйдет от наказания? – спросил Балу.

Верно подобрал вопрос. Меня он волновал больше всего. После того, что мы видели и чего натерпелись, жажда справедливости была самым сильным чувством. А уж как хотелось прижать к ногтю Паука, словами не передать.

– Мы проверили этот склад. К Пауку он никакого отношения не имеет, как и к «Терракорп Интернейшнл». Следаки роют, но пока нет никаких привязок. Формально нам нечего предъявить Пауку. Я предупреждал, что так и будет. Мы, конечно, не оставляем дела, работаем…

– Но Паук останется безнаказанным, – подвел я итог.

Виктор Степанович посмотрел на меня, как смотрит мудрый учитель на глупого нерадивого ученика. В его взгляде было столько вселенской тоски, что впору захлебнуться и утонуть. Он знал и понимал все. Он уже давно служил бирже и знал, что здесь не будет никогда справедливости, здесь всегда будет царить война за технологии, всегда будет идти передел сфер влияния, всегда будет подковерная борьба, всегда будут интриги. Никуда от этого не деться.

– Нам повезло, что удалось свергнуть Раджу Сингха. Он начал эту игру и проиграл. Угодил в капкан для Голиафа. Это был серьезный противник, и мы избавились от него. Всегда нужно уметь находить в любой ситуации положительные моменты, – сказал Виктор Степанович.

– Что теперь будет с Раджой Сингхом? – спросил я.

– Мы передали его «Голиафу». По нашим каналам удалось выяснить, что полчаса назад он был переведен в статус «нехерим» и отправлен на родину.

– Что это за нигерим? – спросил Балу.

Дверь открылась, и появилась Маша с подносом чая. Она расставила чашки, наполнила их, оставила заварочник на столе и ушла. Все молча, но с любовью.

Маша – девчонка хорошая, добрая.

– Нихерим – статус лишенца. То есть Раджу Сингха поразили во всех правах, пока на родине не проведут следствие и не установят, виновен он или нет.

– Чего тут устанавливать? – удивился Балу. – Виновен по всем статьям. Незаконная деятельность на бирже. Злоупотребление своим положением, убийство. Сразу к стенке, или что там у них полагается.

– Боюсь, друг мой, судить его будут не за это. А за то, что он провалился при незаконной деятельности на бирже. Вот если бы ему удалось заполучить «Колыбели», то он был бы в шоколаде.

Виктор Степанович поднялся из кресла и, заложив руки за спину, стал расхаживать по кабинету. В этот момент он мне очень Наполеона Бонапарта напомнил.

– Вы должны понимать. Биржа существует уже очень давно. Законы торговли, по которым она работает, писались великими торговыми домами не для того, чтобы по ним жить и чтобы их соблюдать, а чтобы их соблюдали остальные, в то время как каждый конкретный торговый дом искал пути обхода, пути незаконного торгового оборота. Первым завладеть выгодной технологией, при этом не слить свою технологию. Это основной закон биржи. Поэтому война за технологии будет существовать всегда. И будет существовать всегда тайный рынок.

Виктор Степанович на минуту умолк, выпил чая и продолжил рассказ:

– Мы с вами всего лишь песчинки на бирже. И дело тут не в значимости. А во времени. По сравнению с тем, сколько существует биржа, мы всего лишь песчинки. Меняются главы торговых домов, меняются правила и законы, но сами торговые дома остаются. Так что Раджа Сингх провалился, но «Голиаф» будет стоять до конца времен. И появится новый Раджа Сингх. И все начнется заново. Так что тут не главное, чтобы все получили по заслугам. Главное чтобы система биржи не рухнула.

– А какая разница? Будет биржа или нет? – спросил я. – Мы жили без всех этих Голиафов, Призраков, гномов и эльфов вместе взятых. Зачем они нам все?