Отчуждение

Взрослые не разговаривали с сыном с самого утра. Мать пачками глотала валидол, а отец, как верная собачонка, крутился возле нее, стараясь во всем угодить. Женщина несколько раз теряла сознание, и мужчина приводил ее в чувство нашатырным спиртом, который всегда носил с собой. Мать постоянно рыдала и рвалась в комнату дочери, но отец не пускал ее и, успокаивая, ласково гладил по голове, крепко прижимая к груди. Они даже двигались как-то синхронно, механически, словно у них вынули душу, своим внешним видом чем-то напоминая зловещих упырей. Осунувшиеся бледные лица и покрасневшие глаза, опухшие от пролитых слез. И когда они ненароком проходили мимо комнаты мальчика, безжизненно шаркая ногами, Тому казалось, что это идут ожившие мертвецы. И ему становилось не по себе. Том испуганно вжимался в пол, стараясь слиться с тенью. Но они не замечали его, словно сын перестал для них существовать. А иного ожидать и не приходилось… Ведь убита их любимая девочка, а что до ненавистного сына – пусть сам ложится в могилу и умирает. И Том, чтобы не вызвать излишнего негативного внимания со стороны родителей, провел оставшееся до ночи время под кроватью, осторожно наблюдая за похоронными приготовлениями взрослых.

– Сколько веревочке ни виться, конец будет! – мстительно прошептал он, радостно потирая ладошки.

В связи с произошедшей трагедией каждый из родителей позвонил на свою работу и взял недельный отпуск. После этого обзвонили всех друзей и близких, приглашая на похороны и кратко излагая траурную новость. А ближе к вечеру дозвонились до ритуального бюро и заказали самый дорогой дубовый гроб и живописное место на кладбище.

– Она что, зарытая в земле, будет наслаждаться видом?! – язвительно усмехнулся мальчик, недоумевая по поводу просьбы отца. – Какое ей дело будет, растет рядом с могилой кипарис или нет?! Хоть крест золотой поставь… Ей уже все равно!

Внезапно Том, повинуясь порыву, вытащил из маленькой деревянной шкатулки пожелтевшую от времени черно-белую фотографию и печально погрузился в детские воспоминания. С фотографии ему улыбалась мать, запечатленная на курортном пляже Средиземного моря. Ее роскошная спортивная фигура была неотразима в открытом купальнике. Солнце, море, песок… А рядом… Рядом был он. Маленький мальчик, беззаботно плескавшийся в искрящейся лазури морской воды. Тогда она еще любила его и не считала отвратительным уродом, каким он стал для нее по мере взросления. Вернее, он родился таким – нелепым и нескладным, – но в младенчестве явные физические недостатки отступали перед детской наивностью и безмятежной непосредственностью. Тогда он был счастлив… По-настоящему счастлив, как беззаботный малыш, пока еще не столкнувшийся с жестокими превратностями судьбы. А сейчас… Том шмыгнул носом. Все хорошее осталось в далеком прошлом, безнадежно похороненное в обломках беспощадного настоящего. Том не сдержался и горько разрыдался. Слезы дождевым потоком брызнули из глаз, и мальчик не успевал их вытирать. Душу выворачивало наизнанку. Он горько плакал, жалея себя и тоскуя о безоблачном детстве. Плакал о матери, которая никогда больше не будет так добра и заботлива, как в детских воспоминаниях, и о презирающем его родном отце. Плакал даже о погибшей Грейс, вспоминая, как они играли вместе, когда были маленькими, и как однажды она водила его в кинотеатр на детский сеанс и потом вела его домой за ручку. Незначительные мелочи, но такие приятные душе. Что произошло хорошего в его жизни, он мог пересчитать по пальцам… А остальное – мрак и боль. Если раньше они относились к нему как к человеку, почему же так не могло продолжаться и дальше? Ведь если бы они по-прежнему любили его и не разжигали ненависти, никогда бы не случилось этой страшной трагедии. Что произошло такого, что повлияло на родных, заставив их со временем так неожиданно изменить отношение к нему? О причине мальчик даже не догадывался, и поэтому душа его стонала от обиды. Ведь он нисколько не изменился… И по-прежнему оставался их ребенком, ждущим от родителей, как и все дети, ласки и заботы. А что достается ему? Ежедневные упреки и подзатыльники. А ведь издевательств и насмешек хватало с избытком от ровесников. Но что от них можно было еще ожидать. Белая ворона никогда не уживется в серой стае. И он просто игнорировал их едкие шуточки, не обращая внимания на их недвусмысленный подтекст. Но вот от родителей он не ожидал такой откровенной ненависти и жестокости.

И нашла коса на камень… На их зло он ответил не меньшим злом. Их смертельное противостояние нельзя было уже остановить. Как нельзя остановить сорвавшийся с вершины горы снежный ком, который по мере движения вниз набирает угрожающую силу. Сметающая лавина накрывает всех… Виновных и невиновных.