Отдай мою кровь

Трубка возвращается на место. Дверь открывается, входит Маша. Сегодня она одета в черный лонгслив с красной надписью «I don't wanna make you sad» и черные джинсы. Волосы перехвачены надо лбом черной кожаной лентой. На левом плече висит маленькая черная сумка. Выражение Машиного лица – решительное.

– Добрый день, Мария Сергеевна! – Раймонд Ренольдович встает, растягивает узкие губы в улыбке и приглашающе указывает рукой на ближайший к его столу стул – деревянный, с подлокотниками и резной спинкой.

– Добрый день, Раймонд Ренольдович, – отвечает Маша и садится. Раймонд Ренольдович тоже садится. Несколько секунд они сканируют друг друга взглядами. Раймонд Ренольдович нарушает молчание первым.

– Мы с вами уже встречались, – сухо говорит он. – В Верхнем Сволочке.

– Да, – кивает Маша, – встречались. Я вломилась к вам в номер среди ночи, вскоре после того, как вы украли собранную на Дне донора кровь!

– Я не понимаю, о чем идет речь, – голос Раймонда Ренольдовича становится еще суше. – Александр Дмитриевич сказал, что вы хотите взять у меня интервью, но я вижу, что вы явились с иной целью…

– Да, – кивает Маша, – с иной. У меня к вам есть очень важный разговор.

Раймонд Ренольдович молча указывает взглядом на дверь.

– Я понимаю, что вы очень заняты и на работе посторонних разговоров не ведете, – усмехается Маша. – Но для меня вам придется сделать исключение.

– Почему? – Раймонд Ренольдович запускает левую руку под столешницу, где явно прячется тревожная кнопка.

– Сагудаев! – бросает Маша.

Раймонд Ренольдович возвращает левую руку на стол.

– У меня есть запись вашей беседы в «Кладовой клурикона», – Маша внимательно следит за выражением лица собеседника. – Еще у меня есть запись похищения крови со станции переливания. Лица там видны плохо, но все же кое-что разглядеть можно. К тому же человека можно опознать не только по лицу, но и по фигуре или характерным жестам…

Раймонд Ренольдович скептически поводит бровями.

– А самое вкусное, – тон Машиного голоса становится интригующим, – это видеозапись, сделанная в туалете первой тверской горбольницы четырнадцатого числа…

Левая щека Раймонда Ренольдовича нервно дергается.

– Вы, наверное, знаете, о сексуальной ориентации Сагудаева, – продолжает Маша. – Об этом все знали. Но вот свое пристрастие к вуайеризму Роман Альфредович успешно скрывал, как и то, что во время срочной службы он получил специальность электромонтера. Мужской туалет буквально нашпигован скрытыми камерами, передававшими картинку на компьютер главного врача…

– Какая мерзость! – Раймонд Ренольдович брезгливо морщится.

– А людей убивать не мерзость? – вскидывается Маша. – Да еще и так зверски?! Вот зачем вам понадобилась эта жуткая инсталляция? Для устрашения других партнеров?

– Еще Торквемада говорил, что кара должна быть жестокой, потому что карают не только в наказание, но и в назидание.

– Вам лично говорил? – интересуется Маша.

Раймонд Ренольдович снова дергает щекой.

– Правда, физическая форма карающего восхищает неимоверно, – продолжает Маша. – Такая легкость движений! Такая пластика! Чик – и прыг! Знаете, какую версию следствие считает наиболее вероятной? Самоубийство! Якобы Сагудаев сам себя за ноги повесил и острым куском льда зарезался!

– У следствия такая версия? – недоверчиво спрашивает Раймонд Ренольдович. – А запись, о которой вы говорите?

– Ноутбук Сагудаева у меня! – с вызовом говорит Маша. – Его секретарша забрала, как только об убийстве узнала. Испугалась, что там могут что-то порочащее найти и забрала. Таких преданных секретарш в наше время днем с огнем не найти, а Сагудаеву повезло. А я у нее его выпросила, потому что с некоторых пор весьма сильно заинтересовалась Сагудаевым…

– Она всем рассказывала, что забрала чужой ноутбук? – Раймонд Ренольдович строго смотрит на Машу. – И так вот просто вам его отдала?

– Мы с ней дружим, – улыбается Маша. – Очень близко, практически – сестры. Правда, про записи из туалета я ей ничего не сказала. Тут у меня интерес сугубо личный.

– И какой же? – Раймонд Ренольдович криво усмехается. – Сколько вы хотите?

– Деньги меня не интересуют! – Маша отрицательно качает головой. – Во всяком случае – ваши. Только сначала хочу сообщить, что перед приходом к вам я хорошенько подстраховалась от возможных неприятностей. Даже если вы попытаетесь… хм… сделать меня похожей на вас, то это вам не поможет. Люди, у которых хранятся копии материалов, отдадут их только после того, как убедятся, что я в полном порядке, то есть – живая…

– Можно подумать, что мы неживые! – огрызается Раймонд Ренольдович.

– И сердце бьется в упоенье? – ерничает Маша. – А если палец порежете, то кровь потечет или нет?

Раймонд Ренольдович снова дергает щекой.

– Вот-вот! – удовлетворенно говорит Маша. – И я об этом. Так что не вздумайте…

– А у вас вкусная кровь, – холодный взгляд Раймонда Ренольдовича немного теплеет. – Терпкая, как арагонская гарнача…

– Откуда вы знаете? – удивляется Маша.

Раймонд Ренольдович дважды постукивает себя по носу кончиком указательного пальца.

– Не вздумайте! – снова предостерегает Маша. – Это не в ваших интересах!