Отдай мою кровь

– Может быть, ей мстит кто-то из героев репортажей? – Пионтковский склоняет голову влево и прищуривает правый глаз.

– Помилуйте! – Сергей Михайлович снова всплескивает руками. – Маша ничего «острого» не касалась, она делала обычные «зарисовочные», как мы их называем, репортажи – о Дне донора, о ярмарках, о выставках… Последний, кстати, должен был рассказать о выставке русского шоколада…

– Долги?

– Мне о них неизвестно.

– Ну а м-м… – Пионтковский многозначительно поигрывает кустистыми бровями.

– Нет! – Сергей Михайлович отрицательно качает головой. – Этим Маша не увлекается! Единственная ее вредная привычка – это курение. Но я настойчиво уговариваю ее бросить…

Пионтковский усмехается.

– Согласен, – кивает Сергей Михайлович. – К родительским советам никто не прислушивается, по себе знаю. Но дело же не в этом… Нет, я уверен, что произошло какое-то случайное стечение обстоятельств. Машу спутали с какой-то другой девушкой!

– Ну если так, то скоро все выяснится, – успокаивающим тоном говорит Пионтковский. – Я буду держать вас в курсе дела.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 11:15

Маша сидит на кровати в четырехместной камере. Напротив нее (больше здесь никого нет) сидит брюнетка лет сорока с грубыми чертами лица в синем спортивном костюме.

– И-и, милая, – говорит соседка, – раз уж посадили, то будешь сидеть, никуда не денешься…

– Это какая-то ошибка! – дрожащим голосом отвечает Маша.

– Может и ошибка, – соглашается соседка. – Но ведь посадили же? Значит – есть основания. А раз есть основания, то ничего не поделаешь. Против фактов не попрешь!

– Факт в том, что я была совершенно в другом месте! – Маша бьет кулаком по кровати. – У меня алиби!

– Может и алиби, – кивает соседка. – Но ведь посадили же? Посадили…

– И что мне теперь делать?

– Думать! – соседка стучит себя указательным пальцем по лбу. – Думать о том, как ты будешь сидеть…

– Я сидеть не собираюсь! – вскидывается Маша.

– Думать о том, как ты будешь сидеть! – с нажимом повторяет соседка. – Важно не «сколько» и не «где», а «как»! Одно дело сидеть в хороших условиях, при хорошем отношении, и совсем другое – если наоборот. А все от них зависит, – соседка кивает головой на металлическую дверь камеры. – Могут так тебя загнобить-зачморить, что в петлю полезешь, а могут и послабления делать. Ты меня слушай, я уже на третий заход иду…

– За что? – интересуется Маша.

– Про то напрямик спрашивать нельзя, – строго отвечает соседка. – Захочет человек – сам скажет. Но тебе я скажу – первый срок за хулиганство был, второй за кражу, а теперь за скупку. Для меня тюрьма – дом родной, я все здесь знаю. Держись меня, слушайся моих советов, и все у тебя будет хорошо. То есть – не совсем плохо. Перво-наперво перестань упираться и признай свою вину. Этим ты следаку работу облегчишь, а он взамен тебе жизнь облегчит. Смотри, как здесь хорошо, – соседка обводит камеру рукой. – Ремонт свежий, постель чистая, сотрудники вежливые… Думаешь, везде так? Нет, не везде! Короче – ты думай-соображай, а я пока подремлю.

Соседка укладывается на спину, складывает руки на груди, закрывает глаза и говорит:

– То, что днем прилечь разрешают – это тоже поблажка. А так – только от «отбоя» до «подъема».

«А ведь я могла бы стать актрисой, – с тоской думает Маша, глядя на зарешеченное окошко под потолком. – И все в моей жизни было бы по-другому… Как-то иначе».

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 11:50

Главное следственное управление. «Первый» беседует в комнате для допросов с Алексеем, одетым в черный лонгслив и черные джинсы.

– Итак, вы утверждаете, что повернули назад, не доехав до МКАД-а, – говорит Первый и делает пометку в лежащем перед ним блокноте. – В каком именно месте это произошло?

– Вы меня в пятый раз об этом спрашиваете! – раздраженно отвечает Алексей. – В районе Химок.

– Надо будет – и в шестой раз спросим, – флегматично отвечает Первый. – Так, значит, в Москву вы не въезжали и в районе Каланчевской улицы не были?

– Ну как же мы могли там быть, если мы повернули обратно в Химках?! – Алексей пристально смотрит собеседнику в глаза. – Вы, вообще, понимаете, что я вам говорю?

– Вопросы здесь задаю я, – говорит Первый. – Так, значит, вы повернули назад в Химках. Почему?

– Потому что Маше позвонила шеф-редактор Ира…

– Фамилия? Отчество?

– Часо̀венная. Ирина Часо̀венная, отчества я не знаю, у нас всех, кроме гендиректора и главбуха принято называть по именам. Она сообщила, что в Верхнем Сволочке появились зомби…

Первый кладет на стол ручку и протяжно вздыхает.

– Я видел вашу короткометражку, – говорит он. – Хорошо сделано. Зрители, может, и впечатлятся, но следствию нужны факты.

– Там на самом деле были мертвецы! – горячится Алексей. – Живые мертвецы! Вот реально! Я жег их огнем и рубил топором! Почему вы мне не верите?