Отдаленные последствия. Том 2

Чем больше я слушал Стеклову и обдумывал ее слова, тем яснее понимал, что должен остановиться. Но признать это было не так легко, как кажется. Я всегда был нормальным среднестатистическим мужиком, офицером, ментом, и с самого детства мне внушали, что задумать что-то и не довести начатое до конца – плохо, неправильно. Мужчины должны давать сдачи обидчикам. Мужчины не сдаются. Мужчины не отступают. Сдаться означает признать свою слабость и несостоятельность, признать, что ты не справился, ты потерпел неудачу, ты лох. Ты не дал сдачи, не отомстил, не поквитался. Ты опустил руки и признал свое поражение. Это стыдно. Это недопустимо. Ну и все в таком роде. Я составил план и начал его выполнять. Я был уверен в собственном праве вершить суд и нести справедливое возмездие. Отказаться? Это было в моих глазах смерти подобно.

Сейчас не могу точно сказать, как все случилось и почему, какое слово, какая мысль поставили точку в этом мракобесии мести и отчаяния. Помню только, что во время очередной встречи Стеклова спросила, читаю ли я детективы. Я ответил, что нет, не читаю, я вообще давно уже не читаю художественную литературу.

– А напрасно, – с улыбкой заметила Светлана Валентиновна. – Там бывают очень любопытные наблюдения. Почитайте «Переломы» Тилье, в следующий раз обсудим. Считайте это домашним заданием. Покупать книгу не нужно, я вам дам свою.

Пришлось превозмочь себя и прочитать. Не могу сказать, что повествование меня сильно увлекло, я вообще не охотник до чтения, предпочитаю смотреть кино и сериалы, это и быстрее, и проще. Но пока читал – в моей голове что-то произошло. Что именно – не берусь судить. Описать не могу, объяснить тоже. Просто в один прекрасный день я проснулся и понял, что нужно принять все как есть. Ненависть порождает только ненависть, и насилие порождает только насилие. Ничего хорошего на этом огороде вырасти не может. Ванечки больше нет и никогда не будет. Я болен, лечение не помогло, и скоро все закончится. И от моих казней ничего не изменится. Ванечка не вернется, и я не стану здоровым. Если я, пока жив, могу сделать хоть что-нибудь, чтобы чье-то горе не оборачивалось в итоге горем для других людей, то мне нужно это сделать. Вот и все. Если в результате хотя бы один человек избежит моей участи с упущенным заболеванием, я смогу считать, что жил не напрасно.

На лице Светланы Валентиновны, когда я изложил ей свою позицию, мелькнуло выражение удовлетворения и, как мне показалось, легкой насмешки.