Отдохни, Господи, ты устал...

камеру. Для личного архива. Пусть это вас не смущает. – Девушка лишь согласно покачала

головой. – Алекс уже рассказал вам о том, как все будет происходить?

- Нет, но я догадываюсь. – Неловкая сдавленная улыбка. У нее безупречные зубы.

- Поймите одну вещь: я не хочу, чтобы вы считали это чем-то странным, или из ряда

вон выходящим. Не будет никаких поцелуев. Всего лишь двадцать минут, которые решат

ваши проблемы с долгами раз и навсегда. Аника, у вас потрясающий бойфренд. И не

судите его за то, что он делает. Все это - ради вашего общего блага. Вы прекрасно

смотритесь вместе, лучше, чем на фотографии в сети, - она поглаживает руку Алекса, который нервно, маленькими глотками, отхлебывает остывший чай, - я рад, что остались

настоящие рыцари и такое, нетипичное для нашего времени, взаимопонимание.

В комнате повисла тишина. Но не та, которая создавала снедающее напряжение, когда мы остались с Алексом наедине. В воздухе запахло воодушевлением, правильностью

принятого решения.

- Думаю, тебе больше не стоит здесь оставаться, дорогой.

- Да, конечно…

Молодой человек в очередной раз побрел в сторону гостиной, прикрыв лицо обеими

руками.

- Аника, у тебя прекрасное тело, ты занимаешься спортом?

- Да, я люблю танцы.

- О, это здорово, а какие?

- Диско.

- Диско? – Первый пришедший в голову девушки ответ. Значит, она не так уж и

сдержанна. – Молодец. Похвально.

- Благодарю.

- Ты любишь Алекса?

- Да, безумно.

- Пойми, я задаю эти вопросы, чтобы все, что нас ждет дальше, не казалось тебе

противоестественным. Просто расслабься и подойди ко мне.

Камера, которую я держу в правой руке, фиксирует каждое движение. Коричневая

футболка Аники задралась вверх.

- Сколько тебе лет?

- Восемнадцать.

- У тебя потрясная грудь, Аника. Высокая, упругая.

Левая рука продолжает осмотр тела девушки, смотрящей на дверной проем, в

котором периодически показывается физиономия ее бойфренда.

- Все будет хорошо, Алекс, не волнуйся. – Покрасневшее лицо молодого человека

вновь растворилось во мраке гостиной. – Встань на колени, Аника. Возьми его в рот.

Время несколько иной тишины. Причмокивания девушки смешиваются со

сдавленными рыданиями Алекса, доносящимися из соседней комнаты. Отчаянная немота.

Пятьдесят тысяч прекрасно делятся на двадцать минут. Драгоценные секунды. В

контексте…

- Встань, повернись, я хочу рассмотреть тебя. Боже, ты неповторима…

Я загнул ее раком, она уперлась локтями на отполированную раковину. Лицом в

слив…

Глухие стоны, тяжелые шлепки и сперма, забрызгавшая спину Аники до самых

лопаток.

Я достал из портмоне ровно пятьдесят тысяч. Бросил на стол и позвал Алекса.

Девушка в этот момент застегивала ширинку.

- Видите, все позади. Никто не умер. И я предлагаю вам взять эти деньги, спрятать их

и лечь спать. Не нужно разговаривать о том, что произошло. Не вредите себе. Не казните за

то, что последняя надежда оказалась таковой. Я был рад с вами познакомиться. Мне пора.

Когда я выходил, Аника сказала мне спасибо, а ее друг даже не пожал моей руки. Это

не удивительно.

Возможно, сейчас в доме Аники и Алекса тихо. Настолько тихо, что не слышно, как

отвращение парня прожигает его желудок во время совместного просмотра телевизора.

Бесшумно, глухо. Тишайшее презрение девушки утопает в голосе ведущего семейной

телеигры. La belle indifference. То самое взвешенное безразличие.

Видео, с пометкой POV (point of view – точка зрения) моментально начало приносить

прибыль. Порно-сайт, который мы с другом открыли, переехав в Чехию из Австралии, -

весьма выгодное предприятие. Нет ничего реальнее ужаса, который постигает юного

онаниста, осознающего, что он дрочит на чье-то горе. Ты выкладываешь половину записи, а

оставшуюся половину присылаешь по почте тому, кто оплатил право на ее просмотр…

La belle indifference…

____________________________________________

[Абстинентный синдром]

Он только и делает, что ноет. Болит желудок, болит желудок, болит. Невыносимо. Ни один

из докторов так и не смог поставить верный диагноз. Пришли к компромиссу: сильные боли

неизвестного происхождения. Знаете, это своего рода пригласительная открытка, мол:

«Уважаемый Диацетилморфин, у нас появился вакантный мученик. Играет на гитаре, пробовал марихуану, с детства торчит на риталине. Гиперактивный малый, рассеянный, но, кажется, талантливый. Гитару держит необычно - под левую руку». Ну, здравствуй, Курт.

Словно бродяга, вцепившийся в товарняк, я врываюсь в горячий поток миллиарда

эритроцитов.

Это я бью точно по изголодавшимся рецепторам, генерируя бесконечное затмение некогда

чистого сознания.

Но сначала – долгая дорога к зависимости.

В импровизированной студии, как и всегда, довольно тихо. Мы с Куртом держим в

руках его излюбленную «Univox Hi-Flier». Он помнит эти звуки, пытается их воспроизвести и

в итоге – четырехаккордовый рифф. Такой притягательный, но неистовый, революционный.

С правого фланга подкрался Крис – басист:

- Слушай… а почему бы не сыграть это немного медленнее?

- Давай попробуем.

На глазах у этой бестолочи, Кейтлин, рождается, возможно, лучшее, что я мог дать

своему творцу.