Отель «Странник»

Рахки клянется, что до этого самого Монастыря осталось совсем недалеко, но «недалеко» неминуемо превращается в «чертовски далеко», когда у вас на крутой горной тропе есть с собой сестренка в инвалидной коляске. Я внимательно наблюдаю за Кэсс, чтобы отследить ее самочувствие, не спрашивая напрямую. Она ненавидит, когда я излишне хлопочу вокруг нее, но ее здоровье может выкинуть чересчур много фортелей на такой высоте. И если что-то в самом деле пойдет не так, я не смогу отсюда оперативно доставить ее в больницу.

– Ух ты! – восклицает Кэсс за следующим поворотом.

Дорога поднимается к огромному, врезанному в скалы комплексу построек. Здания из серого камня лепятся к обрыву, как ласточкины гнезда, а под ними скала обрывается в пропасть. Из узких окон вырываются струйки дыма. На ветру трепещут флаги.

– Какое оно… здоровенное, – голос Кэсс слегка дрожит, потому что коляска подпрыгивает на камнях.

– Это крепость, – объясняет Рахки. – Наше неприступное хранилище. Агапиос использует его для защиты самых драгоценных гостей Отеля.

Наконец мы поднимаемся к арке высоких ворот.

Монастырь нависает над нами, по сторонам ворот замерли статуи рыцарей, которые, как мне кажется, еще крепче сжимают свои копья при нашем приближении.

– Мы добрались, – говорю я, не в силах скрыть восторг и изумление.

– Удивительно, что ты не свалился в пропасть, – говорит Кэсс, меряя меня взглядом. Я закатываю глаза.

– Эгей! – кричу я, пытаясь не смотреть на грозные лица каменных воинов. Воздух такой разреженный, что я, кажется, вот-вот хлопнусь в обморок. – Нам нужно войти! Впустите нас!

Рахки смеется.

– Разве ты еще не привык, как это делается в Отеле? Двери всегда…

– Открываются на стук, – отзываюсь я. Конечно. Я подхожу к воротам и берусь за дверной молоток.

Слышатся лязг засова и скрип дверных петель где-то слева от нас. Из маленькой потайной дверцы выглядывает человек в капюшоне и манит нас внутрь.

Привратник одет в длинную тяжелую рясу, подпоясанную веревкой. Он впускает нас в квадратную комнатку, где по стенам висят теплые плащи. Он обращается к нам на незнакомом мне языке – с долгими и певучими гласными и резкими, взрывными согласными – и Рахки отвечает ему, а потом переводит для нас:

– Он спрашивал, почему не явилась Старшая горничная, а потом рассмотрел твой значок, – она кивает на мою булавку с золотыми ключами, – и успокоился насчет нас. Говорит, что дети ждут.

Дети? Значит, самые драгоценные гости Отеля – это дети?

Монах открывает дверь, и оттуда доносится звон детских голосов, веселый смех. Мы ступаем на широкую зеленую лужайку, окруженную каменными стенами. Отштукатуренные стены, крашенные в яркие цвета, и решетки окон увиты медово пахнущим виноградом. Огромные статуи кентавров играют на музыкальных инструментах. Повсюду летают футбольные мячи.

– Сюда Отдел горничных доставляет детей, которых мы собираем по всему миру, – говорит Рахки. – Монастырь – это место исцеления. Во всем мире – в любой стране, даже в твоей – всегда есть дети, которые страдают, которых мучают, обижают, избивают. Отель собирает их сюда в надежде исправить причиненный им ущерб.

В зеленом внутреннем дворике стоят деревянные столы, с которых дети, подбегая, берут себе напитки и закуски. В дальнем конце двора группа малышей играет в какую-то незнакомую мне игру вроде салок. Я узнаю девочку из нашей будапештской миссии: она сидит на пледе, расстеленном на траве, и играет с парой других ребятишек в настольную игру.

– А что Отель делает с этими детьми потом, когда они поправляются? – спрашивает Кэсс.

– Зависит от того, чего хотят сами дети. Дело Отеля – их освободить и исцелить, а потом предоставить им выбор.

Кэсс наслаждается солнечным теплом.

– А остаться при Отеле они могут, если захотят?

Рахки улыбается.

– Я в свое время захотела и осталась. Но есть дети, которые нуждаются в особой заботе, в семье. Так что они сами решают, куда потом отправиться. Отель позволяет им самим выбрать пункт назначения.

Знакомый мне мальчик из Конго – тот, у которого не было ноги ниже колена, несется по траве за футбольным мячом. Я не сразу осознаю, что же такое вижу. Он не просто передвигается сам, а бежит без малейшего труда, и ниже колена у него каменная нога с маленькой прорезью, в которой блестит золотая монетка. Это нога-прототип, изготовленная специально для него.

Я наконец все понимаю. Вот что такое миссия Отеля. Гости, путешествия – все это затевается исключительно ради этих детей. Отель собирает детей, которым плохо у себя на родине, и дает им шанс на лучшее будущее. Я не могу предать эту миссию и не сделаю этого. Папа, мама… оба они всеми силами старались остановить Полосатого, сохранить от него Оранжерею, потому что знали, что стоит на кону.

Должен найтись другой способ вернуть папу.

– Сейчас ведь мы не на территории Отеля? – спрашиваю я. – Я имею в виду, буферная зона… горная тропа…