Отец мой шахтер (сборник)

Если б знали вы…

– ливы…

…как мне дороги

– роги…

Подмосковные вечера.

– вечера…

К костру подошел какой-то человек, что-то сказал, и песня оборвалась. Иван нахмурился.

– Подмосковные вечера, – прошептал он, чтобы запомнить.

– Му-ром-цев! – закричали у костра хором.

Прямо на Ивана шел Шурка Муромцев, белобрысый, в очках, клетчатой ковбойке и брюках «техасах». Он так был занят своими мыслями, что ничего не слышал и ничего не видел. Чуть не наступив на ногу Ивана, Шурка не заметил его.

– Му! ром! цев!

– Господи, как вы мне надоели, – проворчал Шурка и скрылся в темноте.

Иван поднялся, растерянно поглядел ему вслед, но был вновь вынужден спрятаться за невысокой каменной кладкой, потому что прямо на него шла девушка, светловолосая, в светлом платье.

– Шурка! Ну что за шутки? Не прячься, бессовестный! Олег Януариевич очень сердится, – укоряюще говорила она, неминуемо приближаясь к Ивану.

Она могла наступить на Ивана и страшно испугаться, поэтому он торопливо поднялся, хотел что-то сказать, но, забыв вдруг русские слова, ткнул себя пальцем в костлявую грудь и помотал отрицательно головой, а потом показал пальцем туда, куда ушел Шурка, и утвердительно кивнул. Потом он попытался улыбнуться, а вот этого, вероятно, нельзя было делать. Онемевшая и окаменевшая Эра вдруг обхватила голову руками и завизжала так, что у костра все повскакали.

Иван кинулся бежать.

Сидя на каменном укрытом сухими водорослями ложе, Иван осторожно развернул скомканный газетный лист и бережно разгладил его на каменной столешнице. Раздул ноздри, наклонился, понюхал и проговорил со спокойным, даже важным удовлетворением:

– Колбаса.

Это была первая страница «Комсомольской правды».

– «Ле-нин жил, Ле-нин жив, Ле-нин бу-дет жить!» – по слогам прочитал Иван заголовок-шапку и стал внимательно рассматривать большую фотографию Мавзолея. – «Ле-нин», – прочитал Иван, усмехнулся, мотнул головой, взял со стола огрызок химического карандаша, послюнил его и исправил надпись, диктуя себе: – «Шиш-кин».

Потом вырезал ножом фотографию и, любуясь на свою работу, стал шарить свободной рукой в изголовье лежанки. Но того, что искал, там не было. Иван замер, перевернул все водоросли и выскочил из пещеры.

Пес лежал рядом, охраняя трех перевернутых на спину, лениво шевелящих плавниками черепах. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Ильич, без меня сюда кто приходил? – испуганно спросил Иван. – В пещеру кто приходил, я спрашиваю?

Пес опустил глаза и прижал уши.

– Ах ты сволочь! – закричал Иван. – Ты знаешь, что там Григория Наумыча дневник был? Там же всё! Ты понимаешь, что теперь будет?! – И в ярости Иван схватил одной рукой палку, другой за холку пса и стал охаживать его, визжащего, по хребтине и по бокам.

Штат Сахьядри. Город Колханур.

20 марта 1970 года

На большой людной площади старый седой индиец кормил слона сдобными лепешками. Он купил их целую корзину и теперь всовывал по одной в улыбающуюся разверстую пасть.

Вокруг собралось много праздного люда, они смеялись и, указывая на старика, крутили пальцем у виска. Но тот не обращал на них внимания, он счастливо улыбался, открыв рот с торчащим впереди единственным зубом, и заговорщицки-негромко говорил слону по-русски:

– Ешь, ешь, товарищ Ленин, кушай… Скоро наши придут!

Город Вадодара.

29 марта 1979 года

Внутри закрытого мусульманского дворика под старой шелковицей сидели на корточках вокруг стереомагнитофона четверо курносых светловолосых парней в мусульманских одеждах и слушали, отдыхая и наслаждаясь, сладкую и тягучую восточную музыку.

Иван торопливо приветствовал их на ходу и побежал мелкой стариковской трусцой в дом. Они проводили его удивленным взглядом.

Колобок сидел посреди комнаты на подвернутых ногах, держа на коленях раскрытый Коран. Он не так постарел, как Иван, но растолстел и заматерел, глаза его сузились и потемнели.

– Ты слыхал, наши в Афганистане? – закричал Иван с порога.

Колобок закрыл Коран, пробормотал что-то и поднял на Ивана неподвижное бесстрастное лицо.

– Слыхал? – Новик аж притоптывал на месте от нетерпеливого восторга. – Кундуз взяли! Кабул взяли! Амина ихнего к ногтю! На Джелалабад идут, слыхал?! А Джелалабад – он же с Пакистаном на самой границе! Уж мы-то знаем, что такое Пакистан, – та же Индия. Слышь, Колобок, наши скоро придут!

Иван все ждал реакции Колобка, но реакции как раз и не было. Он оставался неподвижен и бесстрастен.

– Не зря, не зря мы кровь свою здесь проливали!.. Да ты чего, Колобок, не рад? – спросил Иван растерянно.

Бывший соратник проговорил что-то хрипло и неразборчиво.

– Чего? – не понял Иван.

– Бисми-ллахи р-рахмаин р-рахим…

Новик не понимал.

– Аллах покарает неверных! – густо наливаясь кровью, страшно закричал Колобок. – Шайтан!

Били Ивана четверо колобковских сынов по-русски размашисто и просто – сначала свалили кулаками, потом ногами катили его по пыльной дороге перед собой, как легкое от старости трухлявое бревно, пока не упал Новик в грязный гнилостный арык. Он лежал там на спине, смотрел в небо и улыбался…