Отъявленные благодетели

Тут я увидел Веру. Мир подернулся туманом, только она была в фокусе. Вера лежала на тропинке. Я подбежал и тупо уставился на то место, где должна была быть ее голова. Потрогал пальцами идеально ровный срез. Как бритвой. Не бритвой. Японским мечом. Угол еще… Катаной. А еще я увидел лицо, стойку, легкий взмах руки… Я лег возле Веры и обнял ее. Я уже видел такой срез. Мой ротный Паша Рудаков в японском порту отрубил башку одному якудзе своей катаной по пьяни. Он был фанатом всей этой самурайской херни, ползарплаты два года откладывал, чтобы купить себе какой-то редкий меч. Мы тогда стояли в Окинаве, японка там еще эта в жопу постоянно просила ее поиметь, а я представлял, что она Йоко Оно, а я ее как бы наказываю за битлов и отдельно за Джона Леннона. Ну, что она мужику мозги запудрила и помогла расстаться с самобытностью. Паша Рудаков уже тогда был вольтанутым. Не таким вольтанутым, как мы, а нормально так вольтанутым. Я ему помог тогда тело утопить. Гриша еще удивлялся, куда гири из спортзала делись. А может, это не якудза был. Я сам крепко подтетерился.

Я: Я знаю, кто убийца.

Саврас: Кто?

Я лег на спину, посмотрел на Фаню и Савраса, улыбнулся.

Я: Старлей Паша Рудаков. Я с ним еще до вас служил.

Саврас: Брат, ты по фазе едешь. Это не Паша Рудаков, не бывает таких совпадений.

Я: Конечно, не бывает. Нас вывели на Пашу, халулайцев против халулайца.

Фаня: Кто вывел?

Я: Дьявол.

Фаня: Ты чё, до сих пор в трансе? Выйди из него на хер!

Саврас: Олег, хорош! Не пугай!

Я вышел.

Я: Спокуха, мужики. Щас всё решим.

Фаня: Чё решим?

Я: С Пашей.

Фаня: Или с дьяволом?

Я: Или с дьяволом.

Фаня: Тормози. Ты же знаешь, что видениям нельзя доверять!

Я: А я и не доверяю. Но проверить стоит.

Я встал и быстро пошел из леса. Мне нужен был гаишник с базой данных. Я спиной чувствовал, как Саврас и Фаня встревоженно переглядываются. Не верят. Да и бог с ними.

С гаишником я поступил вежливо, почти по-человечески. Превысил скорость, он остановил, я сел к нему в машину, чтобы тот выписал мне штраф, приставил нож к горлу, и он сразу согласился выполнить мою маленькую просьбу – узнать, проживает ли в Ростовской области Павел Рудаков. Рудаковых было два. Один в самом Ростове, а другой в Ондатровке. Записав адрес и придушив гаишника до сновидений, я вернулся в машину. Саврас и Фаня сидели с нахохленными мордами. Я потряс перед ними листком.

Я: Пожалуйста. Павел Рудаков, деревня Ондатровка, улица Дачная, дом шесть.

Саврас: Срань.

Я: Господня.

Фаня: Ты его сразу убьешь или сначала выяснишь, что это совпадение и он полный тезка?

Я молча завел машину и поехал на улицу Дачная, дом шесть. Для Фани с Саврасом Вера была хоть и милой, но случайной и временной попутчицей. А для меня она почти стала дочерью. А самое страшное, что я чувствовал не только утрату, но и облегчение. Гаденькое такое, на донышке. Оттого, что теперь я никогда не узнаю, смог бы я стать Вере хорошим отцом или нет. Оттого, что моя жизнь останется прежней. Оттого, что в ней появился еще один мертвый любимый человек, то есть – идеальный, из которого так легко сделать идола и поклоняться ему. Как круги на воде, во мне расходилась радость оттого, что в моем пантеоне мертвых людей прибыло, а, значит, еще одного человека я буду теперь любить вечно. В моем сердце Вера обрела бессмертие ценой смерти. А другой цены у него нет.

Ондатровка находится на той стороне Дона, на полуострове, похожем на сылвинский полуостров знаменитого пермского бандита Ибрагимова, только у него покруглее будет. Ондатровка, хоть и называется затейливо, но сама невзрачна, как полупридушенный человек. Она километрах в трех от того места притулилась, где Паша Рудаков из Дона на берег вылез. Саврас как это понял, так весь подобрался и даже по плечу меня хлопнул от избытка чувств. До Паши я трех домов не доехал, возле реликвии остановился – колонки водяной. Я таких колонок с начала нулевых нигде не помню, а здесь стоит, носом клюет.

Я: Пойду.

Саврас: Вместе пойдем.

Фаня: Конечно, вместе.

Я: Не, мужики. Он мне должен. Я сам с него спрошу.

Я достал нож и положил его на приборную панель, за руль. Поглядел на Фаню и Савраса.

Фаня: У него катана.

Я: Да хоть путана. Через полчаса не выйду – заходите. Или не заходите. Как хотите, короче.

Я открыл дверь.

Фаня: Олег, подожди! А как же Ангел? Из-за сраной…

Я: Веры?

Фаня: Мести.

Я: А сейчас это одно и то же.

Саврас: Фаня, чё ты несешь? Месть – это святое. Кончено, его надо валить! Так давайте втроем и завалим. Зачем одному идти?

Я: Хочется мне так, понимаешь? Если я один справлюсь, я как бы искуплю… Два обола у Харона для Веры выторгую. Психотерапия такая, смертоопасная.

Дальше витийствовать я не стал. Я чувствовал, что завожусь, а пыл лучше было приберечь для Паши. Вышел из машины, захлопнул дверь и попер. Смерть перла рядом. Хорошая она все-таки баба. Уж на кого, на кого, а на нее всегда можно положиться, она не подведет.