Откровения секретного агента

— Право, я затрудняюсь, — как-то неуверенно начала она, но генерал почувствовал, что она сдается, и сразу стал давить:

— Я освобожу вас дня на три, сюда можете не приезжать. Надо мне поговорить с Григорием Андреевичем?

— Он в командировке в Югославии. Хорошо, я поработаю с молодым человеком. — Она как-то ласково (или мне это показалось) взглянула на меня и поднялась.

…Жила Кира Николаевна в арбатских переулках, в массивном доме, украшенном с фасада эркерами. Подъезд на блоке, в вестибюле — вахта.

— Куда идешь? — спросил меня вахтер, наверно, из старых охранников НКВД — уж очень подозрительно он меня разглядывал.

Я назвал номер квартиры. Наверное, ему очень хотелось спросить, зачем я туда иду, но, пересилив свое профессиональное любопытство, нажал кнопку пульта.

— К вам тут… — пытался он подобрать подходящее для меня определение, но никак не мог вспомнить ни одного приличного. Пока он думал, Кира Николаевна сказала слегка раздраженным тоном:

— Пропустите, я сама разберусь, как его назвать. А вообще, надо спрашивать у посетителя имя, отчество.

Страж довоенных порядков зыркнул на меня ненавистным взглядом и кивнул головой, указывая, где лифт. В кабине были зеркала, сиденья, обитые красным плюшем, стенки без единой царапинки.

Кира Николаевна словно ждала меня у входа: едва лифт остановился, она уже открыла дверь квартиры. Ее вид меня поразил, она словно преобразилась: вместо строгого костюма, который делал из нее официальную женщину, она была одета в бордовое трикотажное платье с украшениями. Оно ей очень шло, и сама она была какая-то воздушная, недосягаемая. Прическа совсем другая: там, в Комитете, она была прилизанная, волосок к волоску, а сейчас подвитые волосы были высоко подняты и поддерживались сзади бордовым бантом. В таком виде она была очень эффектна, и я, грешным делом, самонадеянно подумал, что это все она сделала ради меня. А пышная грудь опять бросилась мне в глаза.

— Ну, что, наш Цербер тебя не съел? — сразу же перешла она на «ты» и улыбнулась своей обворожительной ободряющей улыбкой.

— Он обыскал меня, — улыбнулся я в ответ. — Не несу ли я мешок или кофр, чтобы похитить сокровища в квартире сорок два. — Я переступил порог и остро почувствовал, какой же я идиот, какой же мужлан, «мульё» — невоспитанный мужик. Цветы! Мое лицо лучше всего сказало ей, как я огорчен. Но она не поняла почему и, пытаясь ободрить меня, воскликнула:

— Где тут сокровища? Где? Проходи! Поищи.

— Я уже нашел его, — тихо проговорил я и поцеловал ей руку. Это был вообще мой первый поцелуй женской руки. — Самое большое сокровище в этом доме — его хозяйка.

С первой же минуты мы говорили по-английски, и все это на чужом языке звучало неправдоподобно, можно было истолковать и как комплимент, и как упражнение в любезности. Я посмотрел в ее голубые озерца и мысленно воскликнул: «Боже, до чего же красивые глаза!» Фантазия моя быстро распоясалась не на шутку: я уже представил себе, какие у нее приятные губы и что она, возможно, мечтает о поцелуях, ведь Григорий Андреевич где-то в Югославии, да и возраст у него, наверно, к семидесяти, а она…

— Толя, проснись! Что ты думаешь о чае?

— Нет, нет, вы не беспокойтесь! — встрепенулся я и даже испугался, мне показалось, что она проникла каким-то образом в мои греховные мысли.

— Напрасно. Беспокойства никакого нет, а чай, между прочим, входит в нашу учебную программу. Файв о’клок, думаю, тебе о чем-то говорит? Чаепитие в пять часов вечера — вот мы и займемся этой бытовой частью островитян.

Мы прошли в большую столовую. То, что там было, могло поразить любое воображение. А я просто был ошарашен: шкаф с необыкновенной посудой у одной стены, шкаф с не менее диковинным хрусталем — у другой, на стенах картины. Честно скажу, я не знал, чьей кисти они принадлежали, но рамы, массивные и дорогие, наверно, заключали оригиналы. Как-нибудь надо спросить хозяйку. А может, у нас будет урок по живописи, музыке, поведению в обществе и что еще — не знаю. Посреди комнаты стоял большой полированный стол персон на двадцать и стулья с мягкой обивкой. На одном краю стола я заметил два прибора: тарелки, фужеры, рюмки, вилки, ножи. Все это блестело и сверкало.

— Я провожу тебя в ванную комнату, ты можешь помыть руки, — предложила Кира Николаевна и пошла вперед по коридору.