Откровенно говоря. Интимные секреты, которые можно доверить только сексологу

– Да. Ведь она сама так сильно концентрируется на произошедшем, что перестает уделять внимание своей жизни; считает, что все ее действия должны сосредоточиться на ребенке. Затягивается неблагоприятный узел. Я помогаю матерям, которые перестают работать, вообще вовлекаться во что-либо и считают, что теперь вся их жизнь должна сосредоточиться на борьбе за ребенка.

– ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?

– Выглядит это так, что иногда они сопровождают ребенка весь день, не дают ему вздохнуть, отдохнуть от себя. У них ощущение, что теперь (когда их ребенку был нанесен вред) они должны делать все, чтобы ситуация не повторилась, в первую очередь постоянно следить за ним. Конечно, я не говорю о ситуациях, когда ребенок действительно находится под угрозой, потому что школа или другая организация не может обеспечить ему защиту, например, не ограничивая контакты с кем-то, кому запрещено приближаться к ребенку. Я говорю о матерях, которые не дают своему ребенку пространства, чтобы он тоже мог сам бороться с проблемой; которые безостановочно за ним следят, ослабляя таким образом свой страх. Ребенку действительно не нужно в безопасных контактах с ровесниками или в обычных повседневных ситуациях постоянное присутствие матери, которая на него смотрит. И точно не нужен ее взгляд, когда речь идет не о его безопасности, а об улучшении состояния матери, достигаемого с помощью ребенка. Это довольно сложно и грустно.

– И САМО ПО СЕБЕ НАПОМИНАЕТ О ТОМ ВРЕДЕ.

– Конечно. Матери могут проводить весь день в школе, прячась на переменах в туалете. Потом подруги говорят девочке, что видели ее маму в уборной. Работа с такими женщинами – это также работа с их сексуальностью по той причине, что среди них есть те, кто сам имел опыт сексуального использования. В детстве или уже во взрослой жизни. Сначала я помогаю женщинам понять, что с ними происходит, чтобы в конце концов они лечили свою травму не с помощью ребенка. Потому что они слишком активно отказываются от собственной жизни и сексуальности и из-за этого не могут показать образец поведения собственному ребенку.

– ВЫ ГОВОРИТЕ О ДЕТЯХ, НАД КОТОРЫМИ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАСИЛИЕ СО СТОРОНЫ ПОСТОРОННЕГО ЧЕЛОВЕКА, ПОЭТОМУ, ВИДИМО, У ЖЕНЩИН ПРОСТО НЕ БЫЛО ШАНСА ЗАЩИТИТЬ СВОЕГО РЕБЕНКА.

– Действительно, у них не было шанса, потому что речь идет о ситуации, в которой ребенка, например, внезапно затянули в подворотню. После такого события шанс, что мать не сможет выпустить ребенка из поля зрения хотя бы на несколько минут, настолько велик, что оба – и мать, и ребенок – жутко устают. Конечно, я не хочу сказать, что нужно оставить ребенка без надзора или лишать поддержки. Я хочу лишь подчеркнуть, что мать не может использовать опеку как средство собственного успокоения.

– КАЖЕТСЯ, ТЕРАПИЯ С ТАКИМИ ЛЮДЬМИ – ОЧЕНЬ СЛОЖНАЯ ЗАДАЧА.

– Да, так и есть. У женщин этой группы постоянное ощущение, что они ужасно провинились. И если оторвут взгляд от ребенка, то точно снова произойдет что-нибудь плохое. Другая группа женщин впадает в противоположную крайность: они считают, что охрана ребенка во второй раз подвергает их опасности и лишает осмотрительности, поэтому нужно учить детей самостоятельности. Они делают это таким образом, что получается не самостоятельность, а легкомыслие, например, они отправляют ребенка самостоятельно перейти оживленную улицу. А ребенок ужасно боится отойти от матери хоть на сантиметр. И когда мама к тому же говорит: «Я не буду смотреть! Иди сам», – страх может настолько парализовать ребенка, что он не двинется с тротуара. Это плохой образец охраны. Матери на самом деле нужно осознание, что ребенок сам справится, и этому своему желанию она подчиняет поведение ребенка, не учитывая его личностные черты, состояние и готовность отдаляться от мамы. Действуя таким образом, она на самом деле не учит осторожности, а снова хочет решить свои проблемы.

– ЧТО С МАМАМИ ДЕТЕЙ, КОТОРЫЕ ПОДВЕРГЛИСЬ НАСИЛИЮ СО СТОРОНЫ ОТЦОВ?

– Работа с такой матерью еще более трудна, потому что она участвовала во всем, что происходило, каким бы ни было это участие. Она жила в этой семье. И пережила все этапы насилия, раскрытия этой истории и защиты. Ко мне обращаются, когда дело уже закрыто, а мать сама не знает, что делать, или просит о помощи, когда дело против отца находится еще в процессе.

– В КАКИХ СЕМЬЯХ ЧАЩЕ ВСЕГО ТАКОЕ БЫВАЕТ?

– Типы семей, в которых случаются инцесты, очень разные, но чаще всего это такие, в которых отец обладает огромной властью в доме, а женщина полностью ему подчинена. Она зависит от него эмоционально, финансово, иногда даже физически.

– И ОНА СЧИТАЕТ, ЧТО РЕБЕНОК В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ…