Открытые глаза

Мало мы говорили и о старейших испытателях — о том же Александре Петровиче Чернавском, о Сергее Александровиче Корзинщикове, Александре Ивановиче Жукове. Совсем не пришлось мне называть имя Бориса Николаевича Кудрина, а это летчик редкостной биографии. Он начал летать еще на матерчатых «Блерио», участвовал в гражданской войне, обстреливал с неба конницу Мамонтова. И он же в годы Отечественной войны летал на самолете БИ — первом в мире ракетном самолете, который испытывал до него и на котором погиб летчик-испытатель Григорий Яковлевич Бахчиванджи… Я называю здесь лишь немногих — тех, о ком знаю немало и с кем лично знаком. Список можно бы и расширить.

Как-то Дина спросила у Гринчика, кто на лесном аэродроме самые знаменитые летчики. Он улыбнулся.

— Кто самые знаменитые — читай в газете.

— А самые лучшие?

— Лучшие?..

Он так и не ответил ей. Считал, видимо, что на лесном аэродроме много лучших.

Вот, скажем, Георгий Михайлович Шиянов (мы еще встретимся с этим человеком). Он летал на самолетах ста тридцати разных систем, участвовал в доводке трех десятков опытных машин, двенадцать новых самолетов испытал сам от начала до конца. Это человек огромной выдержки, редкого хладнокровия и большой силы, просто большой физической силы — она ему немало помогла в летной работе.

Смолоду Шиянов занимался едва ли не всеми видами спорта, начиная от верховой езды и кончая акробатикой. Очень интересно рассказывал мне, как увлекся спортом (а с этого, в сущности, и начался его путь в авиацию). В школе на физкультуре его пристыдили ребята: живот у него плохой. Он пригляделся: в самом деле, плохой. У них — «дольками», а у него — гладкий, без всяких мускулов. Разозлился и начал бегать стометровку, толкать ядро, потом занялся боксом, снарядной гимнастикой, охотой (он до сих пор заядлый охотник: «На кабанов уже ходил, думаю теперь на медведя пойти. Считаю, созрел»). Потом вдруг записался в студию «Искусство движения» — тогда ему было уже лет девятнадцать. И вдвоем с напарником готовил цирковой номер: партерные акробаты, «гладиаторы».

— А дальше что было, Георгий Михайлович?

— Дальше что?.. В общем, глупо вышло и смешно. Приехали мы с партнером на дачу, в Царицыно, вышли на лужайку потренироваться, он на минуту в дом ушел за тапочками, а я лег на траву, смотрю на небо, самолет летит… И вдруг такая мысль: «Что ж это я? На всю жизнь в акробаты? Да что я, серьезно?» Партнер выходит, а я уж оделся, пиджак натягиваю, «Ты что?» — спрашивает. Видно, он до сих пор не может понять, какая меня муха тогда укусила.

Между прочим, на высоте 7200 метров Шиянов побывал впервые еще летом 1931 года (то есть раньше всех других летчиков): он участвовал в восхождении на Памир. Сильный, абсолютно здоровый, хорошо тренированный спортсмен. И следил за собой, как спортсмен, твердо решивший стать чемпионом: говорят, не было случая, чтобы он лег спать позже одиннадцати часов.

Как-то Гринчик спросил у него, пойдет ли он на «Дядю Ваню». Шиянов отдыхал перед полетом, сидел в глубоком кресле, глаза закрыл, мускулы все расслабил.

— Нет, Леша, — ответил Гринчику, — не пойду.

— Хорошая вещь… Добронравов играет.

— У меня, видишь ли, трудная сейчас машина.

— Ну и что?

— Тяжелых спектаклей лучше избегать. Всё-таки зазубрина на психике.

Когда Гринчик и Галлай пришли на лесной аэродром, Шиянов уже работал там. Он стал испытателем на полтора года раньше — и летной жизни это очень большой срок. И сейчас, четверть века спустя, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Шиянов продолжает вести испытания.

Почти не вспоминали мы и о Викторе Юганове, самом молодом из друзей Гринчика. А жаль. Уж больно интересно начало его летной карьеры.

«Баловень судьбы» — называли Виктора. Все ему давалось легко, имя отца открывало все двери. Старый большевик, отец был директором крупного московского завода. Он недоверчиво присматривался к увлечению сына самолетами. «Почему именно авиация, Витька?» — «Хочу!» — «Форма красивая, а?» — «И форма…» Помер отец, когда Виктору было пятнадцать лет. Много было друзей у отца, они занимали высокие посты, не забыли мальчика, помогли ему устроиться в жизни. Первый раз помогли, когда Виктора по молодости лет не принимали в аэроклуб. Второй раз помогли, когда он поступал в школу летчиков-истребителей. Правда, он себе прибавил лишний год, но туда и семнадцатилетних не брали. После соответствующих звонков «сверху» — взяли. Третий раз Виктору помогли, когда он рвался в Монголию, на фронт. Больше ему не нужна была помощь. Семнадцати лет отроду он сбил над Халхин-Голом три вражеских самолета, получил свой первый орден Красного Знамени, стал затем испытателем, выдающимся испытателем… Юганову не пришлось летать на первом реактивном МИГе, но впоследствии он вел сложнейшие испытания машины с ракетным двигателем, он испытывал и прославленный МИГ-15 — самолет со стреловидным крылом. Он же, Виктор Николаевич Юганов, одним из первых в стране взял «звуковой барьер».