Откуп (СИ)

Только тут высунулся на мороз из тёплой будки здоровенный пёс и затявкал, оглядываясь на хозяйку: видишь, службу несу. Вдруг замер, подняв лапу, и бросился к сугробу. Но свалился в снег из-за цепи. Подскочил и разразился почти щенячьим скулежом, на который даже не откликнулись соседские собаки.

Таисия пристроила лампу на скобу, сунула руку к поясу, на котором у неё висел оставшийся после мужа охотничий нож, и подошла к сугробу.

Он развалился, и Таисия увидела белое, словно мукой обсыпанное лицо.

— Андрюня?! — вскричала она в гневе и оглянулась в поисках полена или палки — отходить двоюродного братца, который посмел оставить общественные работы, добытые ему с величайшим трудом всеми родственниками.

Андрюня был слабым на голову и запойным. Через своё пристрастие лишился места приказчика в городе, очутился в подручных у землемера, утерял важные бумаги, пропил кассу и оказался под следствием. Родня отбила его у законников, заплатила всё по суду, договорилась о работе на городском кладбище, которое соседствовало с предместьем. И всё это не ради дурковатого пьяницы, а для честного имени рода Мельниковых.

Теперь Андрюня был обречён в полном одиночестве махать метлой и лопатой на господских аллеях, присматривать за тем, чтобы бродяги не устраивали ночлега в склепах, а также нанимать в случае нужды копателей могил. И не покидать места своего очищения и покаяния ни на минуту. За это поручилась вся родня.

— А ну тихо! — прикрикнула на собаку Таисия, а потом добавила: — Кричать надо было, когда этот беспутный во двор вошёл. Не выйди я, так и помёрз бы.

— Тася… сестрица… они за мной пришли… — пробормотал еле слышно Андрюня и снова лишился чувств.

Таисия подхватила ослушника под микитки и поволокла в избу.

Через некоторое время он стонами и плачем разбудил Павла и кузнеца. Сестрица не пожалела кипятка с запаренными травами, и бедолага ошпарил рот.

— Ну, рассказывай, кто за тобой пришёл? — грозно спросила она, уперев почти мужские кулаки в пояс.

Андрюня пальцем смахнул обваренную кожу и жалостно взвыл. Но родственники и кузнец уставились на него непримиримо. И он начал рассказ:

— Как трясти начало, варнаки с кладбища поразбежались. Я уж обрадовался, подумал, что побоялись провалиться в могилы или под упавшим склепом оказаться. А тут позавчерась в сторожке глиной печку обмазывал и глянул случайно в окно. А на дворе чужак одноглазый!.. Чёрный рот что лукошко!

Андрюня стал тереть ладонью глаза и не заметил насмешливых взглядов слушателей. Против варнаков — всяческого сброда, который был горазд и на любую пакость, и на кражу, и даже на убийство — у Мельниковых и кузнеца была немалая сила, почти звериное чутьё и отличные ружья. Подумаешь, чужак во дворе. Да пусть хоть пять разом…

— Пёс-то где? Тётка Матрёна оставляла тебе брата нашего Полкаши, — сурово спросила Таисия.

— Третьего дня сорвался с цепи! — Андрюня вскинул на неё умолявшие о сочувствии глаза.

Хороший сторожевой или охотничий пёс для жизни в предместье был важен так же, как многочисленная крепкая родня, стоил дорого. Бывало, за свою собаку охотник мог и против зверя встать. Но встречались и такие, как Андрюня, ни на что не годные людишки.

— Я признал в том, кто заглядывал, вашего пастуха! — выкрикнул Андрюня, но снова не произвёл впечатления.

— Пастуха схоронили… — напомнила ему Таисия, соображая, кто бы мог сунуть горячительного братцу, назначенному на общественные работы. Расплатиться-то ему нечем.

— Знаю! На нашем же погосте схоронили. А он в окно заглянул! — настаивал Андрюня. — Я утром вышел — под окном следы.

— Утром вышел? — не сдержала злобной усмешки Таисия. — Сам? Не дожидаясь, пока тебя кто-нибудь от мертвяка избавит?

Кузнец и Павел присели к столу, дожидаясь продолжения позднего ужина. Не портить же трапезу выслушиванием всяких бредней! Невестка Мельниковых, невысокая худенькая Саша, стала подавать им грибную солянку.

А Таисия продолжила разговор:

— Ну и кто за тобой приходил? Если ты ещё помнишь то, что тут наболтал.

— Да ты послушай, что далее было! — взмолился Андрюня. — Пошёл я в обход. На господской части всё нормально, а там, где упокоен люд попроще, кресты покосились. Пара сломанных попалась. А дальше их встретил…

— Толкает изнутри подземная сила, — перебила Таисия. — За грехи наши тяжкие пришёл час расплатиться. Ничего чудного в том, что кресты перекосило. На церкви вон колокольню повредило. Мы ж не побросали избы и не сбегли, как ты.

— Ну да, ну да… А если бы вы видели, как эти кресты без всякой тряски кто-то корёжит! — возразил Андрюня и обхватил голову руками.

— Батя с мамкой в Николино ездили, сами видели, как на кладбище кресты шевелятся, — раздался тоненький голосок Саши. — И соседка их говорила, что ходила к свёкру на сороковины, а на могиле — крест поваленный, ровно кто из песка выдернул.

Но на её слова обратили внимания ещё меньше, чем на Андрюнины.

Таисия недобро сверкнула глазами на братца и снова пошла в хлев.

Помощь кузнеца не понадобилась, корова отелилась во время глупых Андрюниных речей. Когда телёнка устроили в отгороженном углу у печи, Таисия сказала: