Отличник

Все проходило нудно, медленно, темная комната, люди, выстроившиеся в очередь к телескопу с каким-то нездоровым любопытством. Страх не увидеть, не успеть, короткие перебранки. Я даже в очередь не вставал, сидел на деревянных обшарпанных стульях, стоявших вдоль стенки и терпеливо ждал, когда же эта каторга закончится. А каторга тянулась и не собиралась заканчиваться. Сначала к телескопу пустили детей, они смотрели долго, не желая отрываться, отходить (Саня так же долго смотрел), затем пошли взрослые, которые вели себя не лучше детей. Я, разумеется, самый последний. Я бы не смотрел, но меня подтолкнуло любопытство и то, что Саня вместо меня хотел припасть к окуляру во второй раз.

Что же такого они там увидели? Ничего особенного не было видно. Крохотный кружок оранжевого цвета и по обе стороны от него две крохотные звездочки. Мне хватило одной секунды, чтобы утолить интерес и свое безграничное любопытство. Ну, и справедливости ради замечу, что все мои мысли и чаяния были очень далеко от Юпитера.

Женщина-лектор сделала очередные манипуляции с перемещением купола, направила телескоп на Луну и сказала, что и ее мы будем рассматривать с увеличением в сто двадцать раз. Саня мой не выдержал:

– Вы же говорили, что телескоп увеличивает в четыреста пятьдесят раз? – заорал он на всю обсерваторию. – Так нельзя ли за свои кровные посмотреть Луну в полную мощность? А то я смотрел на Юпитер и удовлетворения не испытал.

– Хорошо, – согласилась женщина. – Глядя на Луну, надеетесь испытать удовлетворение?

– Очень бы хотелось.

Женщина настраивала телескоп и приговаривала:

– Луна слишком яркая, завтра полнолуние. Вот стеклышко вам, фильтр, через него смотрите. Луну лучше всего наблюдать в первую и вторую четверть ее роста.

– А как, по-вашему, – вдруг спросил Саня, – Луна уже мертвая, отжившая планета или совсем юная, молодая, на которой вся жизнь еще впереди?

– Считалось, что мертвая, но сейчас зафиксировано извержение газов на ней. Значит, какие-то процессы там идут.

– Процесс переваривания пищи, – послышалось в темноте, – пучит Луну, значит, живая.

– А по Гурджиеву, Луна питается человеческими жертвами. Она молодая планета и впоследствии станет, как земля, а Земля станет, как Солнце, – не унимался Саня.

– Читайте лучше Успенского Петра Демьяновича, – посоветовала лекторша. – У него есть хорошие книги: «Четвертое измерение», «Терцинум органум», а начните с книги «В поисках чудесного», – и, обращаясь ко всем, продолжила программу. – Луна в четыре раза меньше Земли, а ее масса меньше в восемьдесят один раз. На ней мы увидим так называемые моря: Море дождей, Море нектара, Море спокойствия, Море ясности, Море изобилия, Море кризиса, Океан бурь, кратер Альфонс, а вот кратер, у которого высадились американские астронавты. Телескоп переворачивает изображение, так что мы видим Луну вверх ногами. Кто желает, может даже зрительно полетать вокруг нее. Для этого необходимо двумя руками вращать эти два колесика.

Саня, конечно, «летал» и смотрел в окуляр телескопа так долго, что его в конце концов от него оттащили силой.

И вдруг лекторша, тянувшая кота за хвост, с такой ленцой подходившая к осмотру неба, вдруг заявила, что время сеанса закончено, и она просит всех проследовать на выход. Ни тебе Сатурнов, Сириусов, Марсов и Венер. Получилось так, что я и Луну не посмотрел, не увидел Моря спокойствия и Моря изобилия. И, конечно, когда шли к метро, я был зол на Саню и за это, но главное, конечно, за то, что вместо того, чтобы встречаться с Саломеей, вынужден был проводить свое драгоценное время с ним. А тут он еще стал мне жаловаться:

– Левый глаз болит, наверное, ослепну.

– Не надо было столько смотреть.

– А там и смотреть было не на что, она обещала Сатурн показать и не показала. Все шутками отделывалась: «Приготовьтесь, сейчас у нас опять крыша поедет».

Я молчал, вспомнил, как Саня доставал бедную женщину своими вопросами:

– А где учат на астронома?

– В университете, на факультете физики готовят в том числе и астрономов. Это единственное место.

– А по окончании курса колпак со звездами выдадут?

– Зря иронизируете. Колпак, как выяснилось, очень полезная вещь.

Я проводил Саню до самого подъезда. Он жил у Бориса Пепельного, родного брата Матвея.

Возвращаясь в общежитие, я поймал себя на мысли, что не могу отделаться от непонятного ощущения, которое было связано не с Саней, а с недавней перепалкой Леонида с дядей. Савелий Трифонович убеждал племянника: