Отлученный (сборник)

Будь на нем жилет, он бы, право слово, засунул большие пальцы в проймы.

Младший, поглядев на брата, разразился своим знаменитым истерическим хихиканьем.

- Новый босс, а?… Похоже, у нас новый маленький босс!… - веселился старший.

- Ага… самый настоящий… боссик! - кивнул младший, утирая рот ребром ладони - когда он смеялся, в уголках губ выступала слюна.

Правая рука его уже ползла к поясу. Однажды он в шутку изрешетил пол вокруг подошв Олэна - хотел раз и навсегда показать, что шофер - это всего лишь шофер.

«Ну, уж сегоднято он точно не станет поднимать столько шуму», - подумал Олэн.

- Я вовсе не говорил, что хочу тут командовать, - сказал он младшему.

- Угу, вот только тебя так и распирает! - хмыкнул старший. - Думаешь, мы пойдем на это ради какойто вшивой наводки? Представь себе, мы уж какнибудь сами найдем себе чудненькое дельце. Чай, не мальчики!

- А понадобится водила - мы тебе свистнем! - добавил младший, чтобы окончательно поставить парня на место.

- Когда? - спросил Олэн.

- А чего горячку пороть? Мы при бабках, - проворчал старший.

- Можно подумать, тебе предлагали покатать когото еще, а? - прошипел младший.

Олэн отвернулся и подошел к окну. На улице - ни души. Ему хотелось уехать в деревню с Бенедит. Не стоило болтать о той гонке в Латинской Америке…

- Нетнет, повторяю вам, я хочу довести до конца то, что задумал Франсуа. Коекого это могло бы заинтересовать…

- И они взяли бы тебя водилой? - гнул свое младший.

- Ну нет, я не прочь поработать на улице и получить равную долю.

- А, коль скоро все дело в бабках, можно сговориться, - обронил старший.

- Не только. Сказал же - хочу поработать на улице.

Братцы пожали плечами. Олэн попрежнему смотрел в окно. Прошла какаято женщина с двумя малышами. Старший из них ехал на роликах, споткнулся и упал. Женщина, чтото крикнув, махнула рукой. Ребенок коекак встал. Мать спешила на рынок. Все это ей явно осточертело.

- Так мы и поверили! Не болтай чепухи, - буркнул старший. - На улице ты мигом скиснешь, а нам с'час недосуг сопли утирать.

- Ни с'час, ни в другой раз, - уточнил младший.

- Вроде я никогда не давал слабину, - поворачиваясь к ним, отозвался Олэн.

- Ага, за баранку держался, - сказал младший.

- А на улице, когда дело пахнет керосином, аж жуть берет, - добавил старший.

- Ну, так замнем, - подытожил Олэн, направляясь к двери.

Младший преградил ему дорогу.

- Ты куда?

- Для начала стяну тачку, а потом подыщу другую команду, - отчеканил Олэн.

- Что до первого - тебе и карты в руки, какникак спец, а в остальном… не забудь предупредить, где и когда, - приказал младший.

- Чтоб мы успели принять меры предосторожности, - проворчал старший.

- А может, полюбоваться на твои подвиги с другого тротуара! Кстати, если это возле сада, поберегись сторожа, - добавил младший, освобождая дорогу.

Олэн натянуто улыбнулся. Даже спускаясь по лестнице, он не мог избавиться от этой улыбки. Челюсти свело. Сверху доносились взрывы хохота братьев Шварц.

Олэн ушел к себе и первым делом сменил галстук. В свободное время он тратил на это добрую четверть часа.

Наверху все стихло. Вероятно, братцы начали затяжной чемпионат по шашкам.

Олэн тщательно проверил содержимое карманов. Никто не должен узнать адрес заводика, а уж тем более - Бенедит.

Франциск Первый крепко вдолбил ему в голову сей краеугольный принцип. Олэн снял «беретту» с пояса и убрал в ящик комода. На этой фазе операции она не понадобится.

Красть машины - первое, чему мелкие марсельские жулики обучили Олэна пять лет назад.

Этим он и занялся на следующее утро, между восемью и девятью часами. Главное заключалось в наблюдении за теми, кто по дороге на работу выскакивал купить сигарет или газеты. В таких случаях парень, как правило, тормозит у табачной лавочки или киоска и бежит за покупкой, оставив мотор включенным, а то и не захлопнув за собой дверцу. Хозяин, конечно, не сводит глаз со своего добра, пятится по тротуару и, даже подбирая с тарелки мелочь, искоса поглядывает на дорогу.

Тото им приятно собственными глазами смотреть, как любимая тачка ускользает изпод носа, и бежать вдогонку, жестикулируя и вопя до удушья.

Олэн выбрал угол бульвара Перейр и улицы Кардинэ. Здесь было достаточно места, чтобы любой автомобилист поддался искушению прокатиться вдоль изящного изгиба тротуара и толкнуть сверкающие двери роскошной «табакерки».

Олэн спрятался за углом здания на довольно широкой в этой точке улице Кардинэ, но вскоре решил, что, пожалуй, до лавки далековато. Надо ведь точно знать, работает мотор или нет.

Он перешел на другую сторону и купил газету. Эксперты определили угол выстрела, и Спартак описал смерть Франсуа Кантэ не хуже, чем если бы слышал его последние слова собственными ушами. Он долго распространялся о Франциске, «первом короле с таким именем», и заканчивал статью вопросом: «Какое же завещание оставил этот человек?»

Красивая фраза и, в общем, ни к чему не обязывающая. В центре полосы красовался напечатанный крупным шрифтом список приговоров суда и безнаказанных преступлений Кантэ. В черной рамке, как объявление.