Отмычка

— Неприятно, ведь верно? — мгновенно ввернул Ганс, будто все эти дни ждал подходящего случая. Без доспеха императорской гвардии он выглядел как вполне нормальный мужик. Рика раздражала спесь и привычка из простых ответов делать нудные речи, но всё это сходило на нет в общении с Энши. И то хлеб. Значит, мужик ещё не потерян. Может из паладина стать человеком.

— А если снесут голову, это навсегда? Твои нити это не лечат?

— Нет. Но всё, что не убьёт мгновенно — не убьёт вообще.

— Ого? Неплохо. Ладно, а че мне делать теперь? Я ж у тебя в вечном подчинении? Учти, раб из меня так себе, всё время хочет жрать и оплату.

— Ходи по миру, пока не надоест, — Энши равнодушно пожал плечами. — Хочешь, осядь где-нибудь. Хочешь, устрой диктатуру и захвати пару земель, если оно тебе надо. Как надоест — скажи. Для архимагов, нити которых принял любой из бессмертных, был целый ритуал прощания с жизнью. Они не могли умереть от старости, потому их либо убивали, либо обращали в элементалей. Но элементали, они…

Энши поморщился, сделал непонятный жест и не стал продолжать.

— Так расскажи нормально про нити-то? — попытался настаивать Рик, но тут Ганс снова вклинился в разговор:

— Должно быть, печально быть магом. Не стареть — звучит очень горько. А как же семья? Дети… Я всё же рад, что не стал таким.

— Стал, — вопрос Рика опять пролетел мимо. Зато лицо Ганса стоило много. — В твоих руках истинный артефакт. Пока этот меч признаёт тебя хозяином — ты такой же.

Ганс нахмурился, обнажил клинок и вгляделся в начертанные на нём руны. Те, будто польщенные, ответили ехидным огненным блеском. Рик прекрасно помнил, что силы этого клинка хватило, чтобы остановить атаку Энши. Железку стоит принимать во внимание и почаще напоминать себе, что Ганс в целом мужик нормальный.

Нормаль-ный. Паладинство наверняка как-нибудь лечится.

— Хорошо… — наконец осознал своё внезапное бессмертие Ганс. — Я присягнул тебе на верность. Бессмертный рыцарь при бессмертном господине — это разумно. Уйду из мира только вместе с тобой.

— А я не уйду. Врата могут открыть только Пятеро. Есть, конечно, шанс, что в этом мире воплотятся стихии… Но он мал. А вот имя «Энши» вскоре станет истинным. Для вас обоих оно сильнее, а для других пламя почти безымянно.

— Что же, позволю себе не привыкать к «Ра». Не сочти за грубость, но это иноземное имя тебе не идёт. Вот только… Расскажи, прошу, что же стало с Дереком? Из-за того огня я всё не могу отделаться от чувства, что он не погиб. Не хочу жить с пустой надеждой.

— Дерек? — Энши чуть вскинул брови и усмехнулся. — Он…

* * *

— В-ветерок, ветерок… — голос дрожал и не слушался, веточка выпала из рук, а круг получился неровным. Малышка всхлипнула, сжалась в комочек у дерева и боязливо оглянулась на кажущиеся черной кляксой кусты.

В лесу темно и страшно.

Но с голосом надо было справиться и рассказать стишок так, как учили. Малышка аккуратно сломала веточку и положила её в центр, подвинула поближе к себе найденные сухие шишки.

— Ветерок, ветерок, п-позови огонёк!

Вышло всё равно тихо и неуверенно. Малышка снова всхлипнула, вытерла бегущие по щекам слезы. Но неровно прочерченная в сырой земле линия вдруг засветилась рыжим, веточки вспыхнули и на них появился небольшой костер.

У костра были глазки, прямо как жрец и рассказывал.

— Дерек! Ты ведь Дерек? Вот, покушай… — малышка протянула одну из шишек и тут же одернула руку. Шишка вспыхнула, но жар не коснулся даже порванной варежки. — Я потерялась и хочу к маме!

Просьба вышла громкой, на одном дыхании. Малышка испугалась саму себя и вдруг расплакалась. Она давно начала мерзнуть, с каждым шагом по ночному лесу становилось всё холодней и страшней. А Дерек… Дерек пришел, но не грел.

Тепло окутало неожиданно и очень странно. Малышка не верила ему, но не могла не откликнуться. Свет костерка напоминал о солнечном лете. На душе сразу стало легче, сама собой вернулась улыбка. Огненная капля взлетела, вытянулась в стрелку и позвала за собой.

Надо же!

До деревни оставалось совсем немного. Деревья ещё не расступились, а малышка уже услышала голос матери и других людей. Её искали! Забыв обо всём, она бросилась было вперед, но остановилась и оглянулась: Дерек куда-то исчез. Сквозь ветки впереди пробивался свет факелов, но это был обычный огонь. Совсем не живой и вовсе не солнечный.

— Спасибо тебе, — шепнула в пустоту малышка и пообещала сжечь остальные шишки как подношение. А потом откликнулась громче: — Ау! Мама! Я тут, мамочка!

Мама долго ругалась, но малышка знала, что это от страха. Тем более, когда взаправду ругают, не обнимают так сильно. По лесу уже прошел клич, остальные подходили ближе. Беспокойство пропадало с лиц, слышались разговоры и смех. Кто-то потушил лишние факелы. А в стороне показалась знакомая фигура пришлого жреца. И он тоже искал!

Малышка выбралась из объятий матери и дернула жреца за длинное одеяние. Наверное, в таком совсем неудобно в лесу:

— Дядя жрец! Дядя жрец, спасибо вам! Огонёк и правда помог!