Отныне и в Вечность

Сунув флешку в карман, Генрик направился к себе в жилой блок. На душе и до того было мерзко, а теперь чертово "юное дарование" вообще ее разбередило по самое "не могу". Не утерпела девочка. Прислала-таки последнее прости. Да, дорогой друг, – сказал он в свой собственный адрес, – интересный мы народ, мужики. В юности считаем своими всех женщин, в чьи трусики удалось запустить лапы. Потом, взрослея, думаем, умиляясь свежеприобретенной мудрости, что нашими-то можно считать лишь тех, которых мы любили… изволили любить! Но приходит минута, страшная минута, когда ты осознаешь, что глупость это все и дурь. Ты дурак, ты сволочь, ты пожертвовал как разменной монетой единственной женщиной, которая тебя любила. Измученная, больная, ущербная, она надеялась на тебя, ты был для нее свет в окошке. А ты ее разыграл, как мелкую картишку в преферансе… как и сейчас готов разыграть и подставить наивного очкарика, который верит в тебя, как в бога. Ее нет и никогда уже не будет, и с этим знанием теперь тебе жить до конца дней. Вот и весь он тут твой двойной стандарт. Сверху вниз… снизу вверх… а рядом? Рядом с тобой что?

Его собственный компьютерный блок, предварительно – вежливо! – испросив на то разрешение хозяина, весьма основательно оседлал юный азерский полковник со своими парнями, поскольку других действующих линий на Темной не имелось, а связь ему приходилось держать, надо полагать, отнюдь не только с болтавшейся на орбите Лиловой Звездой. Но теперь, когда старнет вполне-себе заработал, Генрик решил предложить азерцам, так сказать, передислоцироваться в апартаменты сэра Советника. Ни в каком другом компьютере, кроме своего, открывать послание Аны он не решался. Однако, как выяснилось, азерцы и сами догадались убраться из его жилого блока. Блок сиял первозданной аккуратностью и чистотой, а на экране центрального инфора красовалось благодарственное послание, подписанное… "полковник Стратег!" Да-а. Ну и имечко изволил носить молодой азерский санатор.

Проверив на всякий случай компьютер на разного рода "чрезмерности и излишества" – компьютер оказался чист, избыточным любопытством азерцы не страдали – Генрик смахнул пот со лба тыльной стороной ладони и принялся запихивать флешку в порт подключения внешней памяти. Флешка садиться в гнездо не желала. Ругаясь со всем остервенением – гидропонщики отдыхают! – Генрик хотел уже вызывать Карла: что это за флешь такую он ему подсунул, когда вдруг сообразил, что пихает ее в гнездо вверх ногами. С облегчением отдуваясь, Генрик вывел послание на экран.

Послание было коротким.

Сначала шел электронный адрес азерской жилой ячейки шестого уровня, а следом приписка: "Генрик! Ты был прав. За мною следят. Я уже не верю, что выберусь с Азеры живой. В комп ячейки я записала копию своего фанта. Неполную, сколько поместилось в памяти. Ячейка пока пустует. Хозяйка, рекламная дизайнерша, в отъезде, но вернуться может в любой момент. Стоит ей только включить компьютер и – все, конец. Генрик! Может быть, ты как-то сумеешь списать фант себе? Я понимаю, это непросто, да и хранить его в лабораторных компьютерах ты не сможешь, отловят. Но если перенести на внешние носители? Спрячешь где-нибудь, а там чем черт не шутит? Вдруг с ним, все-таки, можно работать? Вдруг выпадет удобный случай? Вдруг тебе удастся раздобыть неучтенное клонбоди, любое, Генрик, не до жиру? Как только скопируешь, сотри в ячейке оригинал. Я люблю тебя, Генрик. И я не прощаюсь.

С надеждой,

Ана-Сурия."

Боже мой, думал Генрик потрясенно, лихорадочно набирая на компьютере адрес ячейки азерской дизайнерши. Она надеялась. Она до последних мгновений надеялась и ждала, а чертов старнет не работал. И умирала, наверное, в отчаянии, чувствуя себя брошенной, позабытой. Как все перепуталось, как перепуталось! Вот Азерски – могучая личность и прекрасный человек, которого все окружающие боготворят. И вот она, милая, обаятельная, совершенно потерявшаяся в нашей жуткой жизни. И что же? Хрустальная мечта у одного хорошего человека прикончить другого, замечательного. А он, Генрик, спасая жизнь одного, создает смертельную опасность для жизни другого. В каком кошмарном мире мы живем!

Компьютер в ячейке не работал, фант был целехонек. Генрик включил его на перезапись в свой инфор и сидел, тупо уставясь на экран, на котором, в лихорадочном темпе метались указатели переписываемых файлов. Компьютер у азерской дизайнерши стоял отменный, но все-таки ему было куда как далеко до лабораторных. А ведь и на них перезапись фанта есть дело отнюдь не плевое. Генрик разнервничался. Что если именно сейчас появится в своей ячейке проклятая дизайнерша? Прощай надежда! Пара движений пальцами, и ее компьютер снова девственно чист. Генрика охватил настоящий ужас. Позвоночник выделывал такое – что боже ж мой, голова трещала, в ушах стоял до зубной боли противный тонкий звон, даже кончиками пальцев дотрагиваться до клавиш было мучительно больно.

И вдруг что-то произошло.