Отныне и в Вечность

Шоколад этот – приличная дрянь по ее теперешним понятиям – был, однако же, любимым… во всяком случае, самым доступным лакомством ее босоногого детства. Собственно, это был, конечно, не шоколад, а всего лишь напоминающая его сладкая субстанция. Его выменивали и перекупали у биопов, которые пожирали эту дрянь килограммами. Наряду с уколами, она обеспечивала им быстрое наращивание мышечной массы.

Упаковка блока была основательно разодрана, сквозь прорехи проблескивала жирная коричневая ничуть не окисленная масса. Ана-Сурия вздохнула.

А с чего она, Ана-Сурия решила, что грабежи остались в прошлом? Даже и сегодня уцелевшие склады санаториев, до которых у Городских властей не доходили руки, для энергичных предпринимателей… нет, предприниматели – это не то слово, предприимщиков… нет, опять не то, в общем, для всяких энергичных человеков, для сбежавших подсанационных, да и для самих вертухаев-биопов это же, так сказать, кладезь неограниченных возможностей. И предприимщикам этим самым лишние глаза тут совсем ни к чему.

Ана осторожно заглянула в туннелин. Вроде бы пусто. Она скользнула к нужному порталу, наложила руки на замок, напряглась и… портал раскрылся. Ана проскользнула внутрь.

На ее счастье, коробки с брюками стояли с краю. Она быстро надела их на себя, пролезла вглубь, отыскала и поверх куцего своего платьишка напялила подходящего размера робу и, нацепивши на голову полосатую шапочку, почему-то носившую у санаторок смешное имя "скуфья", попыталась рассмотреть себя в прилаженный тут биопшами охранницами осколок примитивного стеклянного зеркала, правда, довольно крупный.

– Ну, чего вертис-си, сучара, – будто продолжая собой этот импровизированный "вечер воспоминаний" раздался вдруг от входа опять-таки до жути знакомый голос. Ана вскинулась… – так и есть! – загораживая корявым телом выход из рума в проеме портала торчала, подбоченясь и радостно скалясь в предвкушении, та самая ветеранша санаторных баталий и зачинщица драк, с которой она имела столкновение перед побегом.

– Ххараша ты ххаррашааа, да слишкаам адееетааа, сичас будим раздиваать сучку через еетаа! – взвыла ветеранша дурным голосом и вдруг, круто прервав свои музыкальные изыски, заорала голосом вполне уже нормальным: – Братва! Вали сюдой! Я тут такой кадр изловила! Пальчики облизывать – самое оно!

Не помня себя от страха и ярости, Ана в единый миг перемахнула через ящики, и ветеранша во второй раз в жизни испытала на своей голове знаменитый "докерский" удар – вдоль тела снизу вверх кулаком в подбородок… причем, следует признать, что на этот раз удар был нанесен, может быть и менее умелой, но зато значительно более сильной, тренированной рукой.

Тело ветеранши вначале дернулось вверх, чтобы тут же кулем смятых тряпок – мешком дерьма, как подумалось Ане – рухнуть под ноги набегавшим подельникам.

Не теряя ни одной драгоценной секунды, Ана круто развернулась и помчалась к лифтовым клетям.

Ей в полной мере удалось воспользоваться той форой во времени, что она получила, пока подельники поднимали и приводили в чувство свою товарку. Впрочем, они не затратили на этот процесс так уж много времени – череп-то у мадам был, без сомнения, не просто ударопрочный, нет, оплеухоустойчивый.

Во всяком случае, не успела занятая Аной клеть двинуться вниз, как весь вестибюль заполнился грохотом металлического пола и возмущенными воплями разъяренной братвы. Братва была вполне способна запустить соседние клети, так что считать себя спасенной было несколько рановато и, вообще, это был бы тот самый сплошной и махровый волюнтаризм, почвы под собой не имеющий.

Ана застегнула на груди робу и мысленно самым тщательным образом проиграла все свои дальнейшие действия, самым узким местом в которых было время, потребное на открывание выходного портала изнутри. Все подобные порталы открывались с некоторой задержкой во времени, так что "братва" получала реальный шанс ее догнать. Грохот клетей, наверняка забитых преследователями, и их истошные вопли доносились до нее вполне себе отчетливо. Нельзя было исключить и наличия у подонков оружия.

Ана мчалась изо всех сил, пустив на полный мах свои – свои? – длинные тренированные ноги. Преследователи отставали метров на двадцать – тридцать, и шансов догнать ее до створа портала у них не было ни малейших. Да и в спину ей из какого-нибудь игломета никто не палил.

Когда впереди замаячил створ портала, сердце Аны не дало такого для себя привычного длинного сбоя, оно просто чуть не выскочило из груди от радости. Мембрана портала была полностью раскрыта, и в створе его два юных разнополых существа запечатляли себя на фоне столь предосудительного места на цифровую галокамеру – селфи, всенепременно для сегодняшних друзей, а может быть, и будущего совместного потомства.

Ана, впрочем, пожалуй, уже и Ана-Сурия, вихрем налетела на юных "нарушантов", и, ухвативши их за руки, с воплем: "Скорей, бежим, где ваша машина? ", поволокла спотыкающихся "нарушантов" за собой.