Отныне и вовек

На улице мальчик все еще пытался подтянуться на трубе ограды, доходившей ему до пояса.

— Сейчас же прекрати! — пронзительно крикнула сыну миссис Хомс. — Сядь в машину! — И, повернувшись к Терберу, вполне обычным тоном продолжала: — Я думала, он уже все приобрел и оставил покупки в роте.

Тербер откровенно ухмыльнулся. «Все приобрел»! Она никогда бы не сказала так неуклюже, если бы он не вывел ее из равновесия. Он увидел, как растерянно дрогнули ее глаза, когда она поняла, почему он ухмыляется. Но она тотчас взяла себя в руки и посмотрела на него в упор. Не из трусливых, подумал он.

А Карен Хомс внезапно увидела озорство в крутом изгибе бровей на скуластом лице, нахальном, как у проказливого мальчишки. Она увидела, что рукава у старшины высоко закатаны, увидела черные шелковистые волосы на сильных руках с широкими запястьями. Гимнастерка туго обтягивала крепкие шары мускулов, закруглявших плечи, и шары упруго перекатывались, когда он двигался. Всего этого она раньше тоже в нем не замечала.

— Что ж, мадам, — вежливо сказал он, мгновенно поняв, что с ней происходит; его улыбка стала еще шире и перекочевала в глаза, отчего лицо приобрело хитроватое выражение, — мы, конечно, мадам, можем с вами заглянуть в канцелярию, а вдруг покупки там. Капитан мог зайти, пока я работал на складе.

Она пошла следом за ним в канцелярию, хотя только что там побывала.

— Странно, — удивленно заметил он. — Ничего нет.

— Не понимаю, где он, — с досадой сказала она почти про себя и, вспомнив о муже, неприязненно нахмурилась — две совершенно одинаковые тонкие черточки прорезали переносицу.

Тербер намеренно выдержал паузу, затем нанес точно рассчитанный удар:

— Насколько я знаю капитана, мадам, он сейчас, скорее всего, в клубе. Они с подполковником Делбертом, должно быть, уже пропустили по стаканчику и обсуждают проблемы найма прислуги.

Миссис Хомс медленно остановила на нем внимательные холодные глаза, словно рассматривала нечто положенное под микроскоп. В ее сосредоточенном взгляде не было и намека на то, что ей известно про мальчишники в клубе и про пристрастие подполковника Делберта к горничным из туземного племени канаков.

Но наблюдавшему за ней Терберу показалось, что в глубине ее глаз блеснули смешливые искорки.

— Что ж, старшина, благодарю вас за хлопоты, — высокомерно сказала она голосом, воздвигавшим между ними стену. Повернулась и вышла.

— Не за что, мадам, — бодро крикнул он вслед. — Всегда рад помочь. Заходите в любое время.

Он вышел на галерею посмотреть, как Карен Хомс садится в машину. Несмотря на старания миссис Хомс, узкая юбка все же задралась, и белое гладкое бедро подмигнуло Терберу. Он усмехнулся.

Когда он вернулся на склад, Лива по-прежнему сидел за столом.

— Милт, ты давно не был у миссис Кипфер? — с усмешкой спросил итальянец.

— Давно. Что там у старушки слышно?

— У нее две новые девочки. Только что из Штатов. Одна рыженькая, другая — брюнетка. Интересуешься?

— Нет. Не интересуюсь.

— Не интересуешься? Странно. — Лива насмешливо хмыкнул. — А я уж думал, вечером вместе поедем. Я думал, тебе сегодня захочется.

— Иди к черту, Никколо. Чтоб еще и платить?! Пусть за это старики платят, я пока в отставку не собираюсь.

Лива рассмеялся, захлебываясь и фыркая, как выхлопная труба.

— Ладно, — отсмеявшись, сказал он. — Значит, мне показалось. Но, старик, эта капитанша, она — ух! Верно?

— Что — ух?

— Первый сорт баба.

— Видали и получше, — безразлично сказал Тербер.

— Ты мне объясни, почему Хомс бегает за туземками, когда у него дома такая бабешка, да еще в собственной кровати?

— Холодная она, — сказал Тербер. — Холодная, как рыба.

— Правда? — ехидно поддразнил его Лива. — А что, вполне может быть. То-то она всем ребятам быстро надоедает. Честно говоря, я вообще не видел бабы, за которую не жалко сесть на двадцать лет.

— Я таких тоже не видел, — согласился Тербер.

— Жена офицера! Это тебе не игрушки. Можно погореть будь здоров.

— Точно, — кивнул Тербер. — Если с такой застукают, ей стоит один раз пискнуть: «Насилуют!» — и привет семье.

Во дворе четвертая рота отрабатывала приемы прекращения стрельбы. Он смотрел в открытую дверь поверх солдатских голов, туда, где за въездными воротами на углу стоял дом Хомса. С галереи были видны фасад и боковая стена с двумя окнами. Дальнее окно было окном спальни, он однажды побывал там: Хомс переодевался, а нужно было срочно подписать какие-то документы. Он увидел, как перед домом остановилась машина и из нее вышла Карен Хомс. Ее длинные холеные ноги шагнули к крыльцу, и он вспомнил, что в спальне Хомса под одной из парных кроватей стояли женские туфли.

— Хватит трепаться, работы невпроворот, — недовольно напомнил он Ливе. — В полдесятого придет этот переведенный, а еще мы с Хомсом должны выслушать очередного повара — чтоб они все сдохли с их жалобами! Повару назначено на восемь тридцать, а Хомса до сих пор нет, так что начнем, наверно, только в полдесятого. Раньше одиннадцати я не освобожусь, и новенького смогу отпустить только в двенадцать. Если хочешь, чтобы я тебе помогал, кончаем валять дурака.