Отныне и вовек

Признанный кумир любителей спорта на Гавайях, капитан Динамит Хомс строго повернул голову к стоящему перед ним солдату. У Хомса было вытянутое лицо с выступающими скулами и орлиным носом, волосы над высоким лбом гладко зачесаны наискось, прикрывая намечающуюся плешь. Не глядя на Пруита, Хомс взял со стола приказ о переводе.

– Вольно, – скомандовал он.

Стол Хомса стоял напротив двери, а слева, под прямым углом к нему, стоял стол старшины, и там, опираясь на согнутые локти и чуть подавшись вперед, сидел Милт Тербер. Перейдя из стойки «смирно» в положение «вольно», Пруит заложил руки за спину и мельком покосился на Тербера. Тот ответил ему пристальным взглядом, в котором светилось зловещее ликование; он весь как-то подобрался, и казалось, только ждет минуты, чтобы напасть.

Капитан Хомс повернулся на вращающемся стуле вправо и сурово глядел в окно, выставив на обозрение Пруиту свой профиль – выпирающий подбородок, жесткие губы и резко очерченный хищный нос. Потом он крутанулся на заскрипевшем стуле и заговорил.

– Я, Пруит, взял себе за правило всегда лично проводить первую беседу с моими новыми солдатами, – сурово сказал он. – Не знаю, как там было принято у вас в команде горнистов, но в моей роте все четко по уставу. С теми, кто сачкует или ерепенится, мы соплей не разводим. Не хотят служить на совесть, пусть сидят в гарнизонной тюрьме.

Он замолчал, сурово поглядел на Пруита и скрестил обтянутые сапогами ноги. Шпоры на сапогах звякнули, словно поддакивая. Капитан Хомс, оседлав любимого конька, постепенно входил во вкус. Его орлиное лицо говорило Пруиту: «Перед тобой настоящий вояка, который не боится разговаривать с солдатами на их же языке, не выбирает выражений и понимает своих ребят».

– У меня в роте все налажено как часы, – продолжал Хомс. – И пусть только какая-нибудь сука попробует этот порядок поломать! Если же солдат служит на совесть, ни в чем не проштрафился и делает то, что я ему приказываю, внакладе он не останется. В моей роте легко продвинуться, потому что у меня нет любимчиков. Я лично слежу за тем, чтобы каждый получал, что заслуживает – ни больше, ни меньше. Ты, Пруит, начинаешь в моей роте с нуля, и, чего ты добьешься, зависит только от тебя самого. Ясно?

– Так точно, сэр.

– Отлично. – И Хомс сурово кивнул.

Милт Тербер следил за разговором, развивающимся по давно известной ему схеме. «Король вскричал: „Ус…ся!“ – вспомнилось Терберу из детства. – И двадцать тысяч подданных присели меж колонн. Ведь слово королевское для подданных – закон!» Он улыбнулся Пруиту неуловимым движением бровей, и из-под маски по-прежнему серьезного лица на секунду выглянул злорадно ликующий тролль.

– Чтобы получить в моей роте повышение, – все так же сурово продолжал Хомс, – солдат обязан знать свое дело. Он обязан служить. Он обязан доказать мне, что знает службу как свои пять пальцев.

Он вскинул глаза на Пруита:

– Ясно?

– Так точно, сэр.

– Отлично, – сказал капитан Хомс. – Это хорошо, что ясно. Самое главное, чтобы командир и подчиненные понимали друг друга. – Откинувшись на спинку стула, он дружелюбно улыбнулся Пруиту: – Что ж, рад принять тебя на борт, Пруит, как сказали бы на флоте. Хорошему солдату в моей роте всегда найдется место, и мне приятно, что ты к нам перевелся.

– Спасибо, сэр.

– Что ты скажешь, если я временно назначу тебя ротным горнистом? – опросил Хомс, закуривая. – Кстати, я видел на прошлогоднем чемпионате твой бой с Коннорсом из восьмого полевого. Прекрасный бой, замечу. Прекрасный. Тебе просто не везло. Мне тогда показалось, что во втором раунде ты вполне мог его нокаутировать.

– Спасибо, сэр, – сказал Пруит. Капитан Хомс разговаривал с ним уже совсем по-свойски. Вот оно, началось, подумал Пруит; что ж, приятель, ты сам напросился, сам теперь и решай. Только лучше пусть решает Хомс.

– Если бы я в начале сезона знал, что ты в нашем полку, я бы тебя перетащил к себе еще в декабре, – улыбнулся Хомс.

Пруит ничего не ответил. Он не услышал, а скорее почувствовал, как слева от него брезгливо фыркнул Тербер. А тот придвинул к себе стопку бумаг и углубился в них с нарочито отсутствующим лицом человека, который сам трезв и поэтому делает вид, что не имеет никакого отношения к своему пьяному приятелю.

– Мне бы сейчас пригодился хороший трубач. – И Хомс снова улыбнулся. – У нашего штатного горниста пока опыта маловато, а учеником к нему пришлось назначить одного полного болвана. Его опасно оставлять на строевой, того и гляди кого-нибудь подстрелит. – Хомс засмеялся и поглядел на Пруита, словно приглашая посмеяться вместе с ним.

Милт Тербер продолжал молча изучать бумаги, но брови у него дрогнули – это он предложил назначить Сальвадоре Кларка учеником горниста после того, как тот чуть не застрелил себя в карауле.

– Автоматически получишь РПК, – добавил Хомс. – Я прикажу старшине завтра же утром все оформить.