Отпуск на двоих

Я сделала глубокий вдох и кивнула. Потом подняла пакетик с тестами, который я бросила на землю, и ушла в дом. Третий тест я все еще сжимаю в руках, словно спасительную соломинку.

В туалете я использовала сразу все три теста, а затем вынесла их обратно на улицу, чтобы дождаться результата. Мы с Алексом выстроили их в ряд на низкой каменной стене, окружающей террасу, и после он установил на своих часах таймер.

Мы просто стояли вместе и ждали, не проронив ни слова.

Наконец застрекотал таймер. Один за другим я проверяла тесты.

Отрицательный.

Отрицательный.

Отрицательный.

Я снова принялась плакать, до конца не понимая, плачу ли я от облегчения, или на самом деле мои чувства несколько более сложны. Алекс снова притянул меня к себе и успокаивающе укачивал в объятиях, пока я не пришла в себя.

– Я не могу больше так с тобой поступать, – произнесла я, когда в конце концов перестала плакать.

– Как поступать? – шепотом спросил он.

– Не знаю. Нуждаться в тебе.

– Я тоже нуждаюсь в тебе, Поппи, – сказал он, качнув головой в мою сторону. Только сейчас я заметила, что голос у него влажно дрожит. Когда я отстранилась, то поняла, что Алекс плачет.

Я осторожно коснулась его щеки.

– Прости, – сказал он, закрывая глаза. – Просто… Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой что-нибудь случилось.

И тогда я наконец поняла.

Для Алекса, чья мать умерла во время родов, беременность – это не просто что-то, что навсегда меняет твою жизнь. Это еще и потенциальный смертный приговор.

– Прости, – снова повторил он. – Боже. Это просто глупо, что я плачу.

Я притянула его к себе, и он зарылся лицом мне в плечо, все еще беззвучно плача, и его огромные плечи вздрагивают от рыданий. За все годы нашей дружбы Алекс, наверное, несколько сотен раз видел, как плачу я, но при мне он плакал впервые.

– Это не глупо, – прошептала я, а потом еще раз и еще, готовая повторять это столько раз, сколько потребуется. – Все в порядке. Ты в порядке. Мы в порядке, Алекс.

Он уткнулся влажным лицом мне в шею, крепко обняв меня за спину. Я зарылась пальцами в его волосы, гладя по голове, чувствуя, как его теплое дыхание щекочет мне кожу.

Я знала, что со временем это чувство пройдет, но прямо сейчас мне очень хотелось, чтобы здесь были только мы одни. Чтобы мы еще даже не познакомились с Сарой и Треем. Чтобы мы могли держать друг друга в объятиях так долго, как нам это потребуется.

Мы всегда существовали в своем собственном мире, предназначенном только для нас двоих. Но сейчас, кажется, эти времена уже подошли к концу.

– Прости, – повторил Алекс в последний раз. Он отстранился и выпрямился, кидая взгляд на долину, залитую первыми лучами солнца. – Я не должен был…

Я коснулась его руки.

– Не надо так говорить, пожалуйста.

Он кивнул и сделал шаг назад, увеличивая между нами дистанцию. Я знала, что это правильно, всеми фибрами своей души понимала, что так и должно быть, но от этого мне было не менее больно.

– Трей, кажется, отличный парень, – сказал Алекс.

– Да, – подтвердила я. – Он такой и есть.

Алекс задумчиво покивал головой.

– Хорошо.

И на этом все. Он ушел на пробежку, а я снова осталась одна на тихой террасе, наблюдая, как утро гонится за тенями по долине.

Мои месячные начались через двадцать пять минут – как раз в то время, когда я готовила на завтрак яичницу, и остаток нашей поездки прошел совершенно нормально.

За исключением того, что где-то глубоко внутри у меня зияла рана.

Мне было больно, оттого что я хотела так много всего и сразу, всех этих взаимоисключающих вещей, которые невозможно получить одновременно.

Но больше всего на свете я хотела, чтобы Алекс был счастлив. Чтобы у него было все, о чем он когда-либо мечтал. И я должна была перестать мешать ему, чтобы у него появился на это шанс.

Мы больше не касались друг друга – разве что только обнялись на прощание. Мы больше никогда не говорили о том, что произошло.

И я продолжала его любить.

Глава 30

Этим летом

Судя по всему, нужно просто не говорить о том, что произошло на балконе Николая, и все будет просто замечательно.

Когда я проснулась в нашем разноцветном номере отеля «Ларреа», кровать Алекса была уже пуста и заправлена, а на столе лежала написанная от руки записка: «Ушел на пробежку, скоро вернусь. P.S. Машину из мастерской я уже забрал».

Не то чтобы я ожидала кучу объятий, поцелуев и признаний в любви, но мог он хотя бы черкнуть что-нибудь вроде: «Прошлая ночь была просто великолепна»? Ну или хотя бы поставить веселенький восклицательный знак.

И еще – как он вообще бегает в такую жару?

Эта короткая записка оставила мне куда больше вопросов, чем дала ответов, и моя паранойя немедленно услужливо подсказала, что он ушел бегать только для того, чтобы проветрить голову после случившегося.

В Хорватии он жутко испугался. Да мы оба испугались. Но это хотя бы случилось уже в самом конце поездки, и мы смогли спокойно разъехаться по своим уголкам страны. А в этот раз нам предстоял мальчишник, предсвадебный ужин и свадебная церемония.

А еще я обещала, что не позволю ничему испортить наши отношения, и я была настроена решительно и серьезно.