Отпуск на двоих

– И так сойдет, – ответил Алекс. – Глубоко в моем сердце я представляю, что украл его у Делалло, и это важнее всего.

– Мы уже столько всего важного узнали о жизни во время этого путешествия, – заметила я. – Кстати говоря, я оставила Николаю сообщение на автоответчике. Снова жаловалась на кондиционер. По-моему, он специально не отвечает на мои звонки.

– О! – воскликнул Алекс, просветлев лицом. – Я забыл сказать! Мне удалось сбить температуру до двадцати пяти с половиной!

– Ты серьезно? – Я спрыгнула с кровати и побежала на кухню, чтобы проверить. – Алекс, это же просто замечательно!

Он рассмеялся:

– До чего мы докатились, если это уже кажется поводом для праздника.

– Тема нашего путешествия: «Бери, что дают», – сказала я, возвращаясь назад на кровать.

– А я думал, что вдохновение, – ответил Алекс.

– Мы вдохновлены и полны стремления достичь температуры в двадцать четыре градуса.

– Вдохновлены и полны стремления когда-нибудь влезть в бассейн.

– Я лично вдохновлена и полна стремления убить Николая и не попасть за это в тюрьму.

– Вдохновлен и полон стремления выбраться из кровати.

– Ах ты бедняжка, – жалостливо простонала я. – Застрял в кровати с книгой – прямо личный ад какой-то! – пока я втираю тебе в спину мазь и приношу в постель идеальные завтрак и обед.

Алекс сделал Лицо Грустного Щеночка.

– Это нечестно! – воскликнула я. – Я же теперь даже защититься от этого твоего выражения не могу!

– Хорошо, – сказал он. – Я подожду, пока ты снова не сможешь наносить мне физические увечья без зазрений совести.

– Когда это вообще началось? – спросила я.

– Не знаю, – ответил он. – Спустя пару месяцев после Хорватии, наверное?

От одного этого слова – Хорватия – в моей груди словно взорвался фейерверк. Я честно попыталась сохранить лицо спокойным, но не уверена, что сильно в этом преуспела. Алекс тем временем не показывал ни малейшего признака дискомфорта.

– А известно, в чем причина? – спросила я, когда оправилась.

– Слишком много сутулюсь? – предположил Алекс. – Особенно когда читаю или работаю за компьютером. Мануальный терапевт сказал, что, кажется, у меня сокращаются мышцы бедер, и из-за этого начинаются проблемы с поясницей. Что-то такое, не знаю. А врач просто прописал мне миорелаксанты и ушел, прежде чем я успел задать ему хоть один вопрос.

– И часто это случается? – спросила я.

– Да нет, – ответил он. – Сейчас всего раз четвертый или пятый. Если я регулярно занимаюсь спортом, то происходит это реже. Видимо, сейчас дело было в том, что сначала я кучу времени сидел в самолете, потом в машине… Потом спал на этом раскладном кресле.

– Звучит логично.

Алекс немного помедлил.

– Ты в порядке?

– Наверное, я просто… – Я замолчала, не зная, как много я готова рассказать. – Я чувствую, что очень многое пропустила.

Он откинул голову на подушки, внимательно изучая меня взглядом.

– Я тоже.

Я невесело рассмеялась.

– Не то чтобы. Моя жизнь совершенно не изменилась.

– Это неправда. Ты подстриглась.

В этот раз мой смех был более искренним. На губах Алекса появилась тень улыбки.

– Ну, знаешь ли, – сказала я, отчаянно сражаясь с румянцем: взгляд Алекса сместился на мое голое плечо, а затем медленно скользнул вниз, к ладони, которая покоилась рядом с его коленом. – Я не завела себе дом и даже собственную посудомоечную машинку не купила. И вряд ли когда-нибудь смогу.

Алекс снова посмотрел мне в лицо, приподняв брови.

– Ты этого и не хочешь, – тихо сказал он.

– Наверное, ты прав, – согласилась я, хотя на самом деле не была так уж в этом уверена. В этом и проблема. Я больше не хотела того, чего привыкла хотеть, к чему всегда стремилась и ради чего изменила свою жизнь. Я все еще выплачивала студенческий заем за обучение в университете, который я так и не окончила. И хоть я и сэкономила полтора года оплаты за обучение, в последнее время я все чаще думала, действительно ли мне стоило уходить.

Я сбежала из Линфилда. Я сбежала из Чикагского университета. И, если быть до конца честной, я в каком-то роде и от Алекса сбежала, когда произошел наш хорватский инцидент. Он, конечно, тоже от меня сбежал, но не могу же я полностью переложить вину только на него.

Тогда я была в ужасе. Сбежала и оставила Алекса одного разгребать последствия.

– Помнишь, как мы ездили в Сан-Франциско и вечно повторяли: «Когда ты в Риме!..» – каждый раз, когда хотели что-нибудь купить? – спросила я.

– Возможно, – неуверенным голосом ответил Алекс. Полагаю, что на моем лице отразилось то, что я чувствовала, – полное крушение всяческих надежд, потому что Алекс тут же извиняющимся тоном добавил: – У меня не слишком-то хорошая память.

– Ага, – сказала я. – Звучит логично.

Он смущенно кашлянул.

– Хочешь что-нибудь посмотрим? Или ты собираешься еще погулять?

– Давай лучше что-нибудь посмотрим. Если я снова вернусь в музей искусств Палм-Спрингс, думаю, меня арестует ФБР.

– А что, ты украла что-то ценное? – поинтересовался Алекс.

– Узнаем, когда я навещу оценщика, – пошутила я. – Надеюсь, что этот Клод Моней был важной шишкой в мире искусства.