Отпуск строгого режима

– Да хрен ее знает. Насторожилась. Пошла в отказ. Мы ее и так и эдак уламывали. Она уперлась, как ослица. Не хочу, визжит, и все.

– Значит, плохо уламывали. А ты, Игорек, знаешь, что у турецких наших товарищей жесткий тариф – если от тридцати новых и красивых, то на пять процентов больше. А двадцать девять никак не тридцать. Кто мне эти пять процентов премиальных вернет? Ты?

– Я? – испуганно произнес Игорек… – Да где же я возьму, товарищ полковник?

– Не можешь найти деньги, ищи бабу… – безразличным голосом произнес Анатолий Герасимович. – Тридцатую. Не я же эти правила придумал, а они… Хитрые, чтобы подстегивать в нас интерес к бизнесу.

– Басурманы они, – возмутился Игорек.

– Конечно, басурманы, но, видишь ли, доллары дают американские… Не басурманские, – буркнул сдавленным смешком главмент города.

– Знаете что, у меня идея, товарищ полковник.

Анатолий Герасимович выпустил клуб дыма:

– Ну-ну… Идея это хорошо… А хорошая идея – это еще лучше.

– Есть в четвертом отделении на примете Екатерина Елагина. Часто попадается патрульным. Пьяная в общественных местах.

– Знаешь что, Игорек, твоя идея вообще не идея. Так, выпук мозга, – Анатолий Герасимович глубоко затянулся. – Такие бабы – сизокожие, скукоженые от водки – проканывали в девяностых. Сейчас товар качественный требуется.

– Я знаю, товарищ полковник. Прекрасно знаю… Но удивительная штука. Эта Екатерина Елагина выглядит еще довольно свежей. Наверное, гены особенные, продукт русской эволюции – устойчивые к алкоголю. На лицо она вполне даже ничаво…

– Намекаешь, пользоваться можно? – заржал Анатолий Герасимович. – И газеткой рожу не прикрывать?

– Я уверен, что она за собой следит, хоть и пьянчужка, – фигура нормальная, не расплылась. Мы ей повесим бытовуху, ведь напивается так, что ни черта не помнит, – убедительным тоном проговорил старший лейтенант.

– Там че, на четвертом полный бардак, уже алкоголичек трахаете? – строго спросил главмент.

– Наоборот, она за порядком следит. Катька… гм… Екатерина очухивается и пол моет, чтобы выпустили. Кто же с такой будет, товарищ полковник?

– Товарищ полковник точно не будет, – хмыкнул Анатолий Герасимович… – Так, значит, что получается, с той вы не можете, а с другими вы можете – правильно я понял, товарищ старший лейтенант? – нахмурился начальник полиции.

Старлей плотно сжал свои мясистые губы, понял, что сболтнул лишнего.

– Да или нет, я спрашиваю? – продолжал бушевать Анатолий Герасимович.

– Нет, товарищ полковник. Не можем. Это я к чему говорю… Если ее примарафетить, шмоток подкинуть и сказать: или на зону, или в Турцию, то поедет в Турцию как миленькая. А че, и так у нее жизнь никакая. Один хахаль – граненый стакан. А так заграницу посмотрит.

– Ладно, черт с тобой, давай ее сюда. Вдруг туркам наша Катя прокатит, – снова заржал полковник Федюшкин.

«Опель» уже завернул под красно-белый шлагбаум. Старший лейтенант нажал на тормоз.

– Че, уже приехали? – Анатолий Герасимович посмотрел в окно и открыл дверцу.

Он грузно вывалился из машины и стал подниматься по ступенькам крыльца.

Игорек отогнал машину и помчался догонять начальника.

– Действуй, – сказал ему главмент. – Резче.

Из дежурки старший лейтенант позвонил в четвертое отделение:

– Елагина у вас обитает?

– Нет, только что выпустили, – ответили в трубке. – Отходила здесь от запоя. Где была, что делала – ни фига не помнила. Задрала она уже.

– Вернуть! Я сейчас приеду! – Старший лейтенант положил трубку. – Разрешите отлучиться, товарищ полковник, – отчеканил Игорек.

– Разрешаю, – сказал Анатолий Герасимович и на ухо старшему лейтенанту прошептал: – Чтобы вторым же рейсом она вылетела в Москву, я с тебя спрошу: иначе сколько это – пять процентов в наших? Ты будешь мне должен. Понятно?

Игорек отпрянул от полковника Федюшкина и побежал к выходу.

17

Валет проснулся с первыми лучами солнца, которые пробились через плотно завешанные шторы. Он быстро вскочил с постели, умылся, оделся и направился к Бороде. У того двери номера не были закрыты на ключ.

– Э, подъем! Хорош дрыхнуть, – Валет стукнул ребром ладони по кровати.

– Че так рано? – поморщился турок-месхетинец, подняв голову с подушки.

– Идем на базар.

– Фраеров щипать?

– Пощипаем, – кивнул Валет, – будешь учиться. И мне надо кое-что прикупить.

Компаньоны спустились в ресторан, быстро перекусили яичницей с сосисками. Валет выпил кофе, Борода – минералку. На рецепции вызвали такси. Мотор подкатил к отелю буквально через пару минут.

– Шеф, Сиде, базар, – сказал Валет.

Таксист понимающе кивнул.

Всю дорогу ехали молча. Борода досматривал сны на заднем сиденье, а Валет в уме прикидывал, что ему надо купить. Он считал себя дважды виноватым перед Элеонорой: сумку украли при нем, а потом он не смог ее вернуть.

За окнами поплыли старинные домики с характерной восточной архитектурой, показались древние строения еще римских времен.

Наконец такси остановилось на оживленной улице.

– «Фестиваль-базар», – сообщил водитель.

– Здесь я могу купить сумку для девушки? – начал было Валет, но, увидев, что турок не понимает, сказал по-английски: – Кэн ай бай а бэг фор май герл хиа? [15]